Борис Херсонский. Скорбная элегия 298

Как-то раз с приятелем я заключил пари:
на невольничьем рынке купят меня или нет?
Зря мы стояли на рынке от зари до зари,
зря он выкликал — налетай! Продаётся поэт.

По уговору я там же стихи читал — честно сказать,
читал отрывки из скучных «Метаморфоз».
И еще какой-то детский стишок про королевскую рать.
Но ни слова о сексе и разнообразии поз.

Я выиграл пари! Напрасно стояли мы.
Покупатели от меня шарахались, как от чумы.

*
Да, невольничий ряд — не место, где продается поэт.
Поэт продаётся в претории. И делает это сам.
С секретным агентом он встречается тет-а-тет
вместо того, чтобы честно послужить небесам.

Нет, я не продался! Впрочем, никто и не предлагал.
А вот мой римский приятель, что донёс на меня,
служил не за бумажки, а за серебряный нал.
А от призыва бронь у него. Или все же броня —

вечно я все путаю! Иногда забываю слова.
Надо было в словарь заглянуть сперва.

*
В тот день на рынке распродали практически всех.
Но все же  я остался непроданным не один!
Какой-то философ-грек,  страшный, как смертный грех,
тот, что кричал — покупай, если нужен тебе господин.

И от него, и от меня отходили молча, дрожа.
Поэт престарелый? Покорный служитель муз.
И господин не нужен. А вот строгая госпожа
продалась немедленно в месте с набором уз.

Нынче каждый второй  — любитель бичей и плетей.
Также продали старцам нескольких пухлых детей.

*
Итак, пари я выиграл. Наутро приятель принес
сосуд с оливковым маслом и бутылку вина.
От прогорклого масла рабыня воротит нос.
А бутылка тут же забыла, что когда-то была полна.

От визита машины времени остался блок сигарет.
Фракийское производство. Названье простое — БТ.
Означает «Болгарский табак». Где Болгария? Это секрет.
Где-то там, в грядущем, в сгущающейся темноте.

Говорят, что табак разрушает людскую плоть.
Да, жизнь прожить — не огород прополоть.

*
Местные патриоты достали — просто беда.
Стихи им нужны, как голодному тигру — инжир.
Говорят, что я не выслан, а заслан сюда,
чтоб навязать автохтонам злокозненный римский мир.

Римский мир я оставил в Риме, с домом своим и женой.
Оккупанты мне не ровня и не родня.
Живите домом своим, управляйте своей страной.
Занимайтесь военными, оставьте в покое меня.

Взгляните — я стар. Спокойно сижу в саду.
Так нет же! Иду по земле, словно по тонкому льду.

27 апреля 2024 г. Умбертиде