Андрей Мовчан. КАРЛАЙЛ — НИЦШЕ — ПЕВЧИХ

Всё никак не напишу обещанный прогноз — а всё, потому что разные люди (то иранские аятоллы, то вот — Мария Певчих) берутся мне помогать и заставляют отвлекаться.

Мария, например (я надеюсь, мне, несмотря на то, что в 90-е я занимался бизнесом, то есть соучаствовал, можно называть ее по имени, а не, скажем, «гражданин следователь»), наконец-то решила проблему развития цивилизаций (и в частности — России): в ее фильме дан точный ответ на вопрос «что пошло не так?» [спойлер для несмотревших — в России 90-х собрались плохие жадные дяди и всё испортили] и напрашивается единственный вариант «как спасти Россию» [спойлер для не следивших за творчеством ФБК — надо взять хороших дядь и теть, которые все уже собрались в ФБК, а других и нету, и назначить руководить Россией].

Я вижу, многие ругают новый фильм Марии, и есть за что — а я вот как раз в этой части фильм бы защитил.

Ругают за то, что факты толком не проверены — но разве мы с вами и без фильма не знаем, как воровали, приватизировали, кидали, убивали, фальсифицировали и пр.? Знаем — так зачем нам еще факты? [а и то сказать, когда они у левых расследователей проверены?]

Ругают за то, что фильм погружен в интерпретации, а интерпретации любого факта могут быть очень разными. Ну так это же не диссертация, а фильм — средство поделиться мнением, а мнение всегда интерпретация.

Ругают за то, что фильм сильно упрощает картину, которая была многократно сложнее, редуцирует историю до уровня «собрались, всё разокрали, чтобы себя защитить поставили Путина да просчитались», в то время как ни причины, ни вся широта, ни положительные стороны изменений не раскрыты. Ну так это же не учебник истории России, это фильм — он снят, о чем снят, и ни о чем другом.

Я хочу поругать не фильм, а его критиков — за нарочитый поиск в этом фильме того, чего в нем нет и быть не может. Фильм Марии — это произведение искусства, как синематографу и положено. Художник вообще работает с тем, что ему интересно, средствами, которые он освоил. Художник, жаждущий славы, работает в популярном жанре, паразитируя на / копируя элементы, имеющие успех на рынке. Мария как художник ничем не хуже других художников второй древнейшей профессии, а жажда славы и контроля кресла под табличкой «здесь сидит единственная истина» у нее, как и у всех ее коллег по ФБК, вряд ли может быть переоценена.

Знает Мария, что скандал — это популярный жанр: будут смотреть, будут читать, будут обсуждать. Знает, что политический скандал крайне популярен особенно в русскоязычной среде (но и не только). Знает, что если сделать фильм про политический скандал, то в русскоязычном пространстве отзовется он гулким эхом, как от удара коромыслом по пустому ведру. Возмутится Пархоменко; восславит Марголис; длинно проанализирует Медведев; процитирует Баунов; упомянет в застольной беседе сама Шульман (+ 1 млн просмотров); даже полузабытый Мовчан вылезет из своих Экселей и что-то там промямлит длинное для ста тысяч состоятельных читателей. Выбрав жанр, надо выбрать краски, и этот выбор в мире Марии так же прост, как выбор цвета на рисунке простым карандашом: у Марии и ее коллег традиционно два оттенка: коррупционно-черный и разоблачительно-белый, других не завезли, не научили, не прижилось. Я уж, грешным делом, думаю, что если вдруг Мария создаст материал про скажем «ресурсную зависимость» или «национальный вопрос», то удивленная публика воскликнет: «Нет, это не могла сделать Мария! Где здесь коррупция?». Уверен, Мария это понимает.
Так вот и получается фильм про коррупционные скандалы — и только он. Одна загвоздка — в сериале под названием «Прекрасная Россия без коррупции» уже столько серий про настоящее и недавнее прошлое, что снять еще одну а) сложно, не повторяясь и б) скучно смотреть. Плюс (а это немаловажно!) многие зрители в России сегодня про настоящее смотреть (и даже думать) побаиваются — им по новой Конституции право мыслить о текущих событиях обнулили, зато предоставили расширенные свободы по части критики темного прошлого.
Вот именно в это темное прошлое, в точном соответствии с духом новой Конституции и чаяниями 86+14 = 100% россиян и отправилась Мария, чтобы нам рассказать что меткое выражение Ивана Грозного (не ручаюсь за историческую достоверность, но в народе говорят) «Русский народ вор, а я ему царь» не только не потеряло актуальность сегодня, но и 30 лет назад тоже было в добром здравии. А для убедительности даже и название новой серии было выбрано в точном соответствии с новым русским духом, в тренде, так сказать «предатели». И это очень точный маркетинговый ход: вот спросит некий абстрактный куратор из АП: «О чем картина?». Так можно ответить: «О либералах-демократах, предателях России еще с 90-х годов». С таким титром фильм хоть в центральных залах российских миллионников в прайм-тайм показывай!

Так что претензий к талантам Марии, равно как к ее честности и даже к обостренному чувству момента у меня нет и быть не может. Претензии у меня к тем, кто ищет в фильме извечные ответы на три русских вопроса: «Кто виноват?», «Что делать?» и «С чего начать?».

Ну, для начала «кто виноват». Давайте не будем уже наконец впадать в ницшианство или повторять за Карлайлом «теорию великих людей». В 2024 году, году столетия со дня смерти самого известного русского, образованные люди понимают, что большие социальные процессы являются следствием больших же экономико-политических условий, и именно они формируют те или иные элиты, выдвигающие в силу тех же условий из себя тех или иных лидеров.

Ужасные Березовские были несомненно ужасны — но они были там не потому, что где-то у кого-то был выбор, кого поднять наверх, а кого опустить, а потому что издыхающим телом советской экономики надо было срочно хоть как-то кормить привыкший к имитации деятельности и воровству всего и вся народ, дабы он не начал месилово всех со всеми, и единственными желающими это (то есть организовать прокорм) поделать были бандиты, авантюристы и жадюги-экономисты, платой за деятельность которых было право расхищать госсобственность централизованно. Альтернатив было две — ГКЧП, голод и месилово всех со всеми в течение 3-4 лет или поиск других Березовских, которые в среднем были бы ничуть не лучше имевшихся. Был ли светочем ума Ельцин? Конечно нет — а вы помните что благодарная общественность делала со светочами ума типа Сахарова? Как ему не давали говорить на съезде? Был ли великим менеджером Чубайс? Да бог с вами. А вы помните, как относились к действительно талантливому и бескорыстному экономисту Гайдару, чьи идеи пусть болезненно, но спасли тогда страну от миллионов (или десятков миллионов) жертв? Страна была не готова, люди были не готовы, мир был не готов — примерно как в 1917 году: и тогда Россия уже не могла жить по-старому, а народ не хотел «долго и нудно работать», выбрали «отнять и поделить», и соответствующая элита из бандитов, недоучек и фанатиков не заставила себя долго ждать; к удивлению (наверное) Марии тогдашняя элита пошла не по пути приватизации и расхищения, а по пути национализации и монополизации использования активов. Почему? Да потому что экономическая база была другая — мало того что прото-индустриальная, так еще и порушенная войной, ресурса в экономике было мало.

«Что делать?» Ну разумеется не «менять [девочек зачеркнуто] политиков на исключительно безгрешных членов ФБК и будет всем счастье». Нет, во-первых, потому, что они сами совершенно не безгрешны (ой, не заставляйте меня говорить про всегда-правого-недоучку Милова или флюгер-на-подшипнике Волкова, ой не надо), как вообще никто не безгрешен, а, во-вторых, потому, что у нас в команде нет Иван Иваныча, который по указанию Марии меняет политиков: подъем на Олимп это игра в «царя горы», и выигрыш достается не тем, про кого интеллигенты или революционеры пропищали «его, его берите», а тем, кто сумел победить оппонентов, апеллируя одновременно к грубой силе (в виде винтовок и долларов) и народной любви. И надо нам, не чтобы группа победителей была чиста, как девственница перед первой ночью, а чтобы она была так ограничена институтами, чтобы при всем желании не могла много напортить и вовремя уступила место другим.

И вот тут возникает вопрос «с чего начать?». И ошибаются те, кто думает, что с фильма. Фильм, повторюсь, это развлекательная продукция киностудии, которая очень хочет, чтобы про нее не забывали — не более того. Ну мы и не забудем, хороший фильм, годный. Но, если вы хотите двигаться к тому, чтобы русское кровавое колесо остановилось (как остановилось европейское, британское, американское), начинать надо с (а) понимания влияния обстоятельств вне нашего контроля; (б) понимания ограниченности внутрисоциальных возможностей; (в) построения широкой системы образования на русском языке, предназначенной для создания фундамента понимания реальности широкими же массами жителей России.

Не буду писать тома, скажу лишь очень кратко: «А» крайне важно. Например, пока нефть дорогая и ее много продается, надежд на изменение России нет совсем: у элиты есть достаточно средств для поддержания статус-кво. «Б» тоже крайне важно: институциональная культура рождается внутри социума исчезающе редко — даже Европа всего лишь наследовала ее у Древнего Рима (а в США институты называются так же, как 2000 лет назад в Риме). В странах, где институты создавались внутри сформированного авторитарно-элитарного общества, они в 100% случаев являются карго-системами, изображающими процесс институциональной работы, но не заменяющими всё ту же традиционную авторитарную вертикаль (и не важно, есть ли там монополия на власть или нет, вопрос не в этом). Если кто-то хочет, чтобы Россия когда-то стала институциональной страной, ему придется принять как факт что Россия должна пройти через этап в большой степени внешнего управления, с временным отказом от лозунгов о величии, суверенитете, самости и пр. И проблема даже не в том, чтобы мечтателя о прекрасной России будущего убедить в необходимости для страны «побыть у Европы в учениках», а в том, чтобы получить согласие большого общества, того самого «народа», отравленного столетиями имперско-шовинистической пропаганды, ведомого элитами, которые видят свою позицию как привилегию грабить и которым иноземцы будут только мешать делать это суверенно.

Казалось бы — при чем тут коррупция? Да ни при чем — коррупция это всего лишь следствие, и почти высказываемое ФБК предложение избавить мир от коррупционеров путем их искоренения и замены людьми с честными лицами более всего аналогично идее лечить насморк прижиганием носа. Но жанр есть жанр, и любим мы Марию не за историческую точность или знание, что делать дальше, а за яркость фразы и политическую точность выбираемого момента. Любим и будем любить.