ИОСИФ БРОДСКИЙ. ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

В письме на Юг

Г. Гинсбургу-Воскову

Ты уехал на юг, а здесь настали теплые дни,
нагревается мост, ровно плещет вода, пыль витает,
я теперь прохожу в переулке,  всё в тени, всё в
тени, всё в тени,
и вблизи надо мной твой пустой самолет пролетает.

Господи, я говорю, помоги, помоги ему,
я дурной человек, но ты помоги, я пойду, я пойду прощусь,-
Господи, я боюсь за него,  нужно помочь, я ладонь подниму,-
самолет летит, Господи, помоги, я боюсь.

Так боюсь за себя. Настали теплые дни, так тепло,
пригородные пляжи,  желтые паруса посреди залива,
теплый лязг трамваев,  воздух в листьях, на той
стороне светло,
я прохожу в тени, вижу воду, почти счастливый.

Из распахнутых окон телефоны звенят, и квартиры
шумят, и деревья листвой полны,
солнце светит в дали,  солнце светит в горах — над ним,
в этом городе вновь настали теплые дни.
Помоги мне не быть,  помоги мне не  быть здесь одним.

Пробегай, пробегай,  ты любовник, и здесь тебя ждут,
вдоль решеток канала  пробегай,  задевая  рукой гранит,
ровно плещет вода, на балконах цветы цветут,
вот горячей листвой над каналом каштан шумит.

С каждым днем за спиной всё плотней закрываются
окна оставленных лет,
кто-то смотрит вослед — за стеклом, все глядит
холодней,
впереди, кроме улиц твоих,  никого, ничего уже нет,
как поверить, что ты проживешь еще столько же дней.

Потому-то все чаще, все чаще ты смотришь назад,
значит, жизнь  — только утренний свет,  только
сердца уверенный стук;
только горы стоят,  только горы стоят  в  твоих
белых глазах,
это страшно  узнать  — никогда не вернешься на Юг.

Прощайте, горы. Что я прожил, что помню, что
знаю на час,
никогда не  узнаю, но если приходит,  приходит
пора уходить,
никогда не забуду, и вы не забудьте, что сверху
я видел вас,
а теперь здесь другой, я уже не вернусь, постарайтесь
простить.

Горы, горы  мои. Навсегда белый  свет, белый
снег, белый свет,
до последнего часа в душе, в ходе мертвых имен,
вечных белых вершин над долинами минувших лет,
словно тысячи рек на свиданьи у вечных времен.

Словно тысячи рек умолкают на миг, умолкают на
миг, на мгновение вдруг,
я запомню себя, там, в горах, посреди ослепительных
стен,
там, внизу, человек, это я говорю в моих письмах на Юг:
добрый день,  моя смерть,  добрый день,  добрый
день, добрый день.

июнь 1961

***
Лети отсюда, белый мотылек.
Я жизнь тебе оставил. Это почесть
и знак того, что путь твой недалек.
Лети быстрей. О ветре позабочусь.

Еще я сам дохну тебе вослед.
Несись быстрей над голыми садами.
Вперед, родной. Последний мой совет:
Будь осторожен там, над проводами.

Что ж, я тебе препоручил не весть,
а некую настойчивую грезу;
должно быть, ты одно из тех существ,
мелькавших на полях метемпсихоза.

Смотри ж, не попади под колесо
и птиц минуй движением обманным.
И нарисуй пред ней мое лицо
в пустом кафе. И в воздухе туманном.