«ЗОЛОТАЯ ЧЕРЕПАХА» ЭССЕ АЛЛЫ БОССАРТ О ЮРИИ НОРШТЕЙНЕ

 

Алла Боссарт – нечто большее, чем журналист или, скажем, кинокритик. Скорее писатель, – даже тогда, когда не воспроизводит свой мир, а идет вслед за очередным визави. Это еще смотря какой визави: если сам Юрий Норштейн, то…

Прочтите ее эссе о великом мультипликаторе, перемежающееся разговорами с ним.

Кино такого цвета

Заснеженное русло реки.

Трескучий мороз.

Воздух позванивает и искрится. Легкий снег сухо скрипит под лыжами. Вдоль пологого берега гнутся на ветру сухие желтые стебли, увенчанные метелочками. Их четкие тени похожи на нотные линейки. Самая маленькая метелочка касается гребешком снега, мотается под ветром туда-сюда, вычерчивая ровную дугу. Словно знак «диез» под линейкой. Или что-нибудь другое.

– Вот такого цвета должно быть кино, – говорит Норштейн. – Все есть, больше ничего не надо.

На зимние фестивали он берет с собой лыжи. Теперь мы катаемся по утрам вдвоем. У Норштейна – красное лицо, рыжая борода заросла инеем. Он похож на Деда Мороза. Метелочка рисует синюю лунку в голубом снегу. Это анимация. Хармс писал своей возлюбленной, цитирует Норштейн, что поэзия – это «чистота порядка». Я знаю эту возлюбленную. Это Клавдия Васильевна Пугачева, артистка. Она была моей соседкой.

О вас надо бы сочинить повесть, говорю я Норштейну, про человека, который стремился к совершенству и поэтому не мог закончить труд своей жизни.

Читать дальше здесь:

https://story.ru/istorii-znamenitostej/lichnoe-delo/alla-bossart-zolotaya-cherepakha-/

Один комментарий к “«ЗОЛОТАЯ ЧЕРЕПАХА» ЭССЕ АЛЛЫ БОССАРТ О ЮРИИ НОРШТЕЙНЕ

  1. «ЗОЛОТАЯ ЧЕРЕПАХА» ЭССЕ АЛЛЫ БОССАРТ О ЮРИИ НОРШТЕЙНЕ

    Алла Боссарт – нечто большее, чем журналист или, скажем, кинокритик. Скорее писатель, – даже тогда, когда не воспроизводит свой мир, а идет вслед за очередным визави. Это еще смотря какой визави: если сам Юрий Норштейн, то…

    Прочтите ее эссе о великом мультипликаторе, перемежающееся разговорами с ним.

    Кино такого цвета

    Заснеженное русло реки.

    Трескучий мороз.

    Воздух позванивает и искрится. Легкий снег сухо скрипит под лыжами. Вдоль пологого берега гнутся на ветру сухие желтые стебли, увенчанные метелочками. Их четкие тени похожи на нотные линейки. Самая маленькая метелочка касается гребешком снега, мотается под ветром туда-сюда, вычерчивая ровную дугу. Словно знак «диез» под линейкой. Или что-нибудь другое.

    – Вот такого цвета должно быть кино, – говорит Норштейн. – Все есть, больше ничего не надо.

    На зимние фестивали он берет с собой лыжи. Теперь мы катаемся по утрам вдвоем. У Норштейна – красное лицо, рыжая борода заросла инеем. Он похож на Деда Мороза. Метелочка рисует синюю лунку в голубом снегу. Это анимация. Хармс писал своей возлюбленной, цитирует Норштейн, что поэзия – это «чистота порядка». Я знаю эту возлюбленную. Это Клавдия Васильевна Пугачева, артистка. Она была моей соседкой.

    О вас надо бы сочинить повесть, говорю я Норштейну, про человека, который стремился к совершенству и поэтому не мог закончить труд своей жизни.

    Читать дальше по ссылке, приведенной в блоге.

Добавить комментарий