Ольга Бугославская

Когда очередной «народный любимец» высказывается в поддержку войны, с либерального фланга в его сторону начинают лететь обещания вечного позора и проклятия. Однако приходится признать, что опыт прошлых лет не позволяет подтвердить этот прогноз. Как показывает постсоветская практика, далеко не все «властители дум и сердец» времён СССР, отметившиеся в советских пропагандистских проектах, терпели какие-то репутационные потери. Программа «Время» была одной из самых лживых пропагандистских программ в истории ТВ, о чём хорошо известно. Но это никак не сказалось на репутации большинства её ведущих, которые в глазах зрителей остались «образцами профессионализма» и объектами ностальгии. А народная любовь к Игорю Кириллову с годами только крепла.

«ТАСС уполномочен заявить» — едва ли не самый кринжовый позднесоветский фильм. Если помните, речь там идёт о борьбе Советского Союза с американским колониализмом на территории некой Нагонии. Борьбу возглавляет КГБшник Тихонов, в империалистических застенках томится героический Соломин, в тылу за победу добра по мере скромных сил радеет Алфёрова, всем им вредит злодей Кикабидзе. Пердимонокль полный. Но всё это в совокупности очень мало повлияло на имидж исполнителей. Тихонов остался одним самых любимых советских артистов. Претерпевший пытки Соломин лишь слегка укрепился в статусе брата затмившего его Виталия Соломина. Алфёрова лишний раз блеснула красотой. Единственный, кто впоследствии своему участию в советской пропаганде противопоставил антивластную политическую позицию, был Вахтанг Кикабидзе. Никому больше этого делать не пришлось.

Тому способствовали несколько обстоятельств, большая часть которых остаётся неизменной по сей день.

Во-первых, огромное число людей воспринимали и воспринимают пропаганду за чистую монету и описание реальности. Репутационные риски у исполнителей и режиссёров вообще возникают в связи с очень небольшой частью публики, чья картина мира отличается от официальной. Это самое главное.

Во-вторых, навык адаптации у нас всегда ценился как минимум не ниже, чем навык сопротивления. Последнее обретает цену и вес в основном на том этапе, когда к сопротивлению подключаются широкие слои. А до того сопротивление оценивается большинством как враждебное действие, вызов или упрёк. «Быть со своим народом» не значит «защищать народ», то есть быть лучше большинства, это значит «разделить с народом опыт приспособления», то есть быть одним из большинства.

В-третьих, существует убеждение, что участие в пропаганде неизбежно, а отказ от участия влечёт за собой неотвратимые репрессии. Здесь возникает широкое поле для манёвра: желающие оправдать своего кумира всегда найдут возможность сослаться на этот пункт («наверняка его/её заставили/шантажировали и тд»), даже если для этого нет никаких реальных оснований.

В-четвёртых, на актёров распространяется своеобразная индульгенция, оформленная в виде двух безапелляционных утверждений, в равной степени унизительных: 1. актёры – глупые люди, которые не обладают ни самостоятельной личностью, ни самостоятельными суждениями, соответственно, с них и взятки гладки; 2. «Не осуждайте проституток, кучеров и актёров, они служат любой власти и бла-бла-бла» (приписывается Колчаку). Ряд может быть дополнен названиями любых других профессий, но это никого не смущает. Ни первое, ни второе суждение не имеет отношения к реальности, но зато оба имеют самое широкое хождение. На моей странице Колчака поминают каждый божий день.

В-пятых, убеждение в том, что искусство выше политики. А на счету у всех народных фаворитов есть некий вклад в искусство, который в глазах зрителей кратно перевешивает участие в проходной пропаганде. Здесь в соотношение «настоящего искусства» и «конъюнктурной халтуры» вмешивается множество нюансов, которые заставляют чаши весов едва заметно колебаться. Так Тихонов – прежде всего Штирлиц, который ассоциируется главным образом с войной, а только потом со спецслужбами. К Штирлицу привязаны два тяжёлых камня в виде персонажей-клонов в исполнении того же Тихонова. Это КГБшник из «ТАСС уполномочен заявить», а также работник Внешторга, который, преодолевая страшное сопротивление, продвигает на западном рынке отечественные насосы, в техническом отношении сильно опережающие все европейские и американские аналоги ( фильм «… И другие официальные лица»). Но ни тот, ни другой Штирлица пока не утопили, благодаря своей крайней художественной слабости, но тень на него всё-таки бросили. У Соломина была роль в «Адъютанте…», которая может свидетельствовать как «за», так и «против» актёра. Как известно, «Адъютант…» — фильм, внутренне крайне противоречивый: в положительном ключе в нём изображены белые, но болеть по умолчанию вам предлагается за красных. Формально фильм был просоветским, но по сути, как, например, и «Дни Турбиных, антисоветским. Соответственно, его записывают актёру в плюс как просоветски, так и антисоветски настроенные граждане. В пользу Соломина свидетельствовали и многие его театральные работы. Театр, БДТ, перевесил роли партработников и в случае с Кириллом Лавровым и т. д.

В-шестых, к актёрам применяются индивидуальные критерии оценки: то, что позволено одним, категорически запрещается другим. К числу немногих актёров, чья репутация пострадала в результате участия в пропагандистской картине, относится Михаил Козаков, сыгравший на свою беду роль Дзержинского. Вполне возможно, что любого другого актёра за это бы и не осудили. В текущем моменте аналогом может стать кейс Ярмольника.

В-седьмых, на закате Советского Союза пропаганда окончательно превратилась в белый шум и представлялась безобидной. В глазах публики пропагандистская картинка с разделением на красных и белых, СССР и Запад слилась с универсальным делением на условных хороших и условных плохих. Это было ошибочное впечатление. Как выяснилось позднее, пропаганда продолжала отравлять окружающую среду едва ли не до последнего момента. А уж когда взыграл ресентимент, трезво оценивать советские пропагандистские штампы, перестали даже те, кто был способен на это в 70-80-е годы. В одной из поздних серий эпопеи про тн резидента речь шла о планах стран Запада отравить реки и озера на территории Советского Союза. Тогда казалось, что все вокруг воспринимают это как смешную совковую дичь, но сейчас понятно, что это именно казалось. Впоследствии на отравление рек и озёр хорошо легли и биолаборатории, и заражённые комары и утки, и всё остальное. Поэтому в современных условиях скидка на безобидность сделана, вероятно, не будет.

Седьмой пункт единственный, где возможно ожидать расхождений между прошлым и будущим опытом. По всем остальным можно ожидать совпадения. Поэтому вряд ли Машкову, Миронову, Горбачёвой… угрожает всеобщее презрение. Поймут – простят.