Тая Найденко (Одесса)

Помню, как я удивилась, когда узнала, что есть такая практика — выбирать слово года.

Пару лет назад это, кажется, была «постправда».

Это-то и удивило: что весь этот подход, собственно, большая постправда, потому что слово года объявляется опосля. А надо бы — заранее.

А то ведь модный цвет сезона, модный покрой брюк и новая модель Айфона объявляются почему-то загодя, чтобы все подготовились, никак не после сезона.
А слово года почему-то — в конце, по итогам.

И если вдруг надумаете выбирать слово года на год вперёд, то у меня уже есть отличное готовое украинское: «надійсність».

Я его увидела недавно на старом платёжном терминале в рекламном слогане.

У них там, ясное дело, игра слов между «надійність» (надёжность) и «дійсність» (действительность). «Действительно надёжно» — в одно слово.

А в нашем случае это будет сплетение всё той же «дійсності» (действительности) и «надії» (надежды). То есть такая «действительность надежды», которая означает одновременно всё наше актуальное на сегодня: и то, что действительность прохудилась и рассыпалась настолько, что осталась одна надежда… И то, что надежды наши, даже самые смелые, то и дело становятся вдруг действительностью.
Думаю, из всей пресловутой троицы нам сейчас важнее всего напирать именно на эту: надежду.

Вера требует сил, любовь требует умения, но даже в момент, когда ты совсем уже растерян, когда нет ни сил, ни умения, ничего не осталось, кроме, может быть, злости — надежда действительна и в этот момент. Ничего не требующая, ни к чему не обязывающая. Робкая вероятность лучшей действительности.

Страшно бывает сказать «я верю». Но всегда остаётся последнее «я надеюсь».

В этом смысле — сплошная «надійсність» вокруг. И это неплохо. Далеко не худший её (действительности) вариант.