Гасан Гусейнов. О железе

Слезная железа, размятая после смерти отца 8 января 2024 года, я просил бы тебя остановиться.

Все-таки мне семьдесят лет, и работа этой железы не может не способствовать сенильности.

А зачем мне эта сенильность?

Я не Тургенев и не Шопенгауэр.

Зачем задавила машина в зимней Москве Леву Рубинштейна?

Почему я вспоминаю Михоэлса, которого задавила машина под Минском?

Зачем были смерти молодых людей, которых зарезали на границе с Газой?

Зачем палестинцы пытают сейчас заложников, чьи портреты висят в аэропорту Бен-Гуриона?

Алеша Плуцер-Сарно находит и вывешивает веселые красивые лица молодых людей.

Людей, которые завернуты в саван и лежат сейчас под землей,
как мой отец, но…

Мой отец пяти лет не дотянул до ста, а мои слезы то и дело текут, хотя я уже почти договорился с железой: слезы не в традиции нашей семьи.

А этим не было и двадцати, a были в чреве убитых и те, которые не успели даже родиться.

Сколько слез должны еще пролить их родные и просто нормальные человеки?

Сколько слез будет пролито над Левой Рубинштейном?

Он остался в Москве – праведным свидетелем, подбадривающим добрых.

Так не за это ли задавила его та машина на льду?

Железа, остановись.

Железо, поднимись.

14 января 2024