Автор: 120 лет назад, 23 августа 1903 года, В Базеле начал работу VI Всемирный сионистский конгресс, вошедший в историю как «Конгресс Уганда».
«The Uganda Proposal», by Nachshon Meir Spigelman. The Jerusalem Post, September 1, 2023.
Ради спасения миллионов евреев Восточной Европы, Герцль пытается убедить делегатов принять предложение правительства Великобритании о создании еврейского автономного образования в британской колонии Уганда. Предложение наталкивается на яростное сопротивление большинства делегатов, особенно, представляющих сионистские организации России. Они решительно отвергали «План Уганда» даже в качестве временного решения.
14 августа 1903 года британский министр колоний Джозеф Чемберлен предложил Герцлю программу расселения евреев на территории Восточной Африки. Исследователи утверждают, что главной целью было развитие Восточной Африки как британской колонии и строительство там железной дороги, а также привлечение европеизированного населения в британскую Африку. Вследствие кишинёвского погрома и потока еврейских беженцев в Западную Европу, англичане видели в сотрудничестве с сионистским конгрессом инстанцию, которая может этот поток направить в желаемом направлении.
Теодор Герцль идею поддержал, надеясь на установление более близких отношений с британским правительством и дальнейшую его поддержку в создании еврейских поселений в Эль-Ариш и Палестине. Кишинёвский погром занимал центральное место в докладе Герцля для обоснования проекта Уганда. Большинство сионистов России во главе с Иехиэлем Членовым и Менахемом Усышкиным выступили против плана. План был принят 295 голосами участников конгресса при 172 проголосовавших против и 132 воздержавшихся.
План Уганда стоил сионистскому движению целостности, многие сионисты России вышли из единого сионистского движения, а его основоположник Герцль из-за сильного нервного срыва вскоре умер.
Я́ков Бернште́йн-Ко́ган выступил против проекта Уганда, он усомнился, что евреи Кишинёва поедут в Уганду.
Я́ков Матве́евич Бернште́йн-Ко́ган (иногда Коган-Бернштейн; 1 октября 1859, Кишинёв — 12 мая 1929, Днепропетровск), видный еврейский общественный деятель, один из основателей и лидеров сионистского движения в России. Брат народовольца Льва Матвеевича Коган-Бернштейна, казнён в Якутске.
В 1907 году Я. М. Бернштейн-Коган поселился в Палестине, работал врачом в Нижней Галилее и Петах-Тикве, стал первым окружным врачом в Палестине. В 1908 году был одним из основателей Объединения врачей Земли Израиля. В конце 1910 года вернулся в Кишинёв, был гласным кишинёвской городской думы, участвовал в подготовке Седьмого съезда российских сионистов 1917 год, Петроград, был членом его президиума, тогда же избран в Учредительное собрание от Бессарабской губернии[2]. В 1921 году вместе с М. И. Готлибом и Н. М. Ройтманом стал учредителем Общества ремесленного и земледельческого труда (ОРТ) Бессарабии (оккупированной в то время Румынией). В 1925 году вновь поселился в Палестине, где уже проживала его дочь, в сентябре 1926 года стал посланцем Джойнта в еврейских земледельческих колониях советской Украины, работал врачом в еврейских сельскохозяйственных поселениях в Крыму, умер 12 мая 1929 года в Днепропетровске.
Отправной точкой Кишинёвского погрома стала публикация в марте 1903 года газетой «Бессарабец» расследования, якобы имевшего место в местечке Дубоссары ритуального убийства евреями православного юноши. Впоследствии дознание показало, что эта версия смерти была вымыслом, истинная причина — убийство родственником из-за наследства.
Вскоре газета по настоянию властей опубликовала опровержение, но в Кишинёве появились листовки с призывами к отмщению евреям. По всей видимости, их издание и распространение было организовано Прониным. Параллельно с этим в обществе активно циркулировал слух о том, что царём издан секретный указ, разрешающий нападать и даже убивать евреев в течении трёх дней начиная с ближайшей Пасхи.
Иудейская община чувствовала неладное. Её представители побывали с визитом у главы Бессарабской губернии фон Раабена, получив от него заверение в необоснованности опасений погрома. Тем не менее на Пасху, 19 апреля 1903 г., в Кишинёве начались беспорядки, погромщики действовали группами в несколько десятков человек. Организованно и методично они нападали на коммерческие объекты, принадлежавшие евреям, у них были заранее подготовленные списки. Однако насильственных действий в отношении людей в этот день не предпринималось.
Правоохранительные органы были явно не готовы к такому ходу событий.
Пассивность полиции была воспринята как подтверждение слуха «о секретном указе царя». Погромы 20 апреля стали многочисленными. Евреи оказывали сопротивление, применяя огнестрельное оружие. Одним из таких выстрелов был убит русский мальчик Останков. Это вызвало ожесточение погромщиков, разгорячённых к тому же алкоголем. Насилие нарастало, власти растерялись, пытавшихся вмешиваться полицейских засыпали градом камней.
К активным действиям правоохранители приступили лишь в 16 часов, когда в ответ на запрос губернатора поступила инструкция из Петербурга к подавлению беспорядков, её автором был министр внутренних дел Плеве. Получив соответствующие полномочия, начальник Кишинёвского гарнизона Бекман отдал приказ о применении оружия. Однако стрелять не пришлось, поскольку, увидев на улицах военные подразделения, погромщики быстро ретировались.
Причины запоздалой реакции властей на беспорядки являются первой дискуссионной темой в отношении Кишинёвского погрома. С точки зрения имперских властей причиной тому стала нераспорядительность губернатора, а также шефа местной полиции Ханженкова. Вскоре они были отстранены от своих должностей.
Привлечённые к судебному процессу либеральные адвокаты придали ему политический характер, на роль высокого покровителя погромщиков был выбран Плеве. В мае 1903 г. в лондонской газете «Таймс» была опубликована фальшивая телеграмма Плеве, адресованная губернатору, в которой министр якобы запрещал использовать вооруженные силы для подавления погрома. Оригинал телеграммы, как и следы её существования, не были обнаружены. Искали же настойчиво не только царские правоохранители, но и соответствующие комиссии, созданные после свержения самодержавия.
Второй дискуссионной темой был характер насильственных действий.
Зарубежную прессу быстро заполонили сенсационные материалы об изощрённых зверствах в отношении кишинёвских евреев. Газетные полосы пестрели рассказами о множестве изнасилований женщин и даже девочек, вырванных языках и ноздрях, распоротых животах. Европейские столицы охватили митинги солидарности с российскими евреями. Самодержавие обвинялось чуть ли не в геноциде иудеев. Однако официальные материалы следствия, которые не подвергались сомнению сторонами процесса, говорят совсем о другом: «У всех убитых найдены были повреждения, причинённые тяжёлыми тупыми орудиями: дубинами, камнями, лопатами, у некоторых же острым топором».
В условиях разразившейся информационной бури следственные документы были уже не интересны либерально-революционным деятелям и международной общественности. Кишинёвская трагедия выполнила свою роль дискредитации российских властей накануне революции 1905—1907 гг.