Oт ОСИПА до РОАЛЬДА

Скажите, почему?

Скажите, почему? — By Татьяна Менакер
«Музыка была единственным выходом из военной депрессии. Гармонии Шопена и Рахманинова и рояль Кати Бунятишвили возвращали стройность раскореженному бытию, убаюкивали иллюзией…
* * *
«Быть может, лучше просто петь,
Быть может, лучше?…»
Роальд Мандельштам
(подробнее в Блоге @https://blogs.7iskusstv.com/?p=117812@)

Женская зависть нашептывала, что играть так, как Катя, я уже никогда не буду и никогда не будет у меня такой фигуры и платья с декольтированной спиной. Повернулась к другому жанру. К счастью, выяснилось, что звуки упоительных старых танго и городских романсов тоже повелительно уводят от военно-депрессивной реальности.
Погружение в юность наших родителей, которые обнимались и танцевали под эту музыку в довоенные (до той, еще более страшной войны) времена, увы, опять привело к дантовским вратам. Судорожное перебирание нот вызвало недоумение: почему на половине пластинок и нотных копий нет имен композиторов?
Все любимые песни и танго в исполнении Козина и Лещенко, Шульженко и Морфесси, озарявшие счастливыми улыбками родителей и старших родственников, бывшие у них, да и у нас, на слуху, часто не имели авторов музыки либо слов. Или подставные имена типа Сидоров. Поиски авторов привели к трагическому и остро счастливому знанию, что, загнанные между Сталиным и Гитлером, в состоянии постоянной угрозы своему физическому существованию, талантливые композиторы, в основном евреи, сочиняли неземные по красоте звука и по приносимому счастью произведения, а наши родители, не менее загнанные, слушали их музыку, пели и под нее танцевали.
Евреев среди композиторов было не меньше, чем среди физиков и математиков, но выживать им было куда трудней. Идя от одного танго к другому, просто изумляешься мощи их любви к жизни, страсти к искусству и творчеству, тому, что раввин Штейнзальц назвал Rejoice in suffering.
Звучание этих мелодий, ранящих сердца, не могли остановить постановления партии о формализме в музыке и о космополитизме, не могли остановить никакая травля, никакой остракизм, увольнения, исключения, не смог остановить даже ГУЛАГ, через который прошли многие и который прошелся почти по всем.
Но особенно сегодня, в темные времена, невозможно оторваться от этих гипнотических ритмов танго, завораживающих гармоний и остроты подаренного дыхания.
Блуждания по биографиям композиторов и поэтов, сочинивших любимые песни и танго «Утомленное солнце», «Осень, прозрачное утро», «Дружба», «Я возвращаю ваш портрет», «Скажите, почему», «Черные глаза», заводили в сюрреалистические ситуации, от которых хотелось покрутить пальцем у виска.
Кто сегодня помнит, что слова к шлягеру «Девушка из Нагасаки», исполнявшемуся всеми, от Высоцкого до Джеммы Халид, написала советская до переплета, лауреат Сталинской премии Вера Инбер, участвовавшая в позорной поездке писателей в концлагерь Беломорканал и во всех гонениях на всех, включая Пастернака? Да, участвовавшая из-за страха, что ей несдобровать – ей, племяннице Троцкого, жившего шесть лет в их доме в Одессе, да еще писавшей о нем в юности восторженные стихи.
А вот музыку песни «Девушка из Нагасаки» написал композитор Поль Марсель, Троцкого никогда не встречавший, но «за участие в троцкистской организации» осужденный в 1937-м на двадцать пять лет. Позже ему еще добавили участие в убийстве Кирова. В лагерь отправили всю семью. Его сестра и мать там погибли. Сестра Марселя, к несчастью, была женой поэта Даниила Хармса.
Биография Поля Марселя – комедия в слезах…

СКАЖИТЕ ЖЕ, ПОЧЕМУ?

Нам с музыкой, голубою,
не страшно умереть…
Осип Мандельштам

Человеку, изучающему историю советской музыки, за ноты браться страшновато. Ничтожно мало композиторов, музыкантов, певцов, авторов слов не репрессированных, не сидевших, не потерявших семью или не погибших в ГУЛАГе. Если у них не отбирали жизнь, то отбирали возможность творить. Поль Марсель, Оскар Строк, Ефим Розенфелд, Эдди Рознер. Даже гениальный счастливчик Дунаевский в 55 лет то ли покончил с собой, то ли умер от инфаркта – до сих пор неизвестно.
Жертвы – не обязательно евреи. Военный врач, автор изумительных романсов «Караван», «Мы только знакомы» («Спокойно и просто мы встретились с вами, в душе заживала уж старая рана…») Борис Прозоровский выжил в лагере на Беломороканале, но в следующем лагере его расстреляли.
Вадим Козин так и умер в Магадане. Дважды запрещенный вместе с «контрреволюционными» романсами Борис Фомин («Только раз бывает в жизни встреча») умер в 48 лет.Травля Шостаковича, начавшаяся статьей «Сумбур вместо музыки»: он не пропал только благодаря известности на Западе и валюте, получаемой за него государством.
Почему? Чем достали власть певцы и композиторы?…»
* * * *
Жил Александр Герцович,
Еврейский музыкант,-
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.

И всласть, с утра до вечера,
Заученную вхруст,
Одну сонату вечную
Твердил он наизусть.

Что, Александр Герцович,
На улице темно…
Брось, Александр Скерцович,
Чего там?.. Всё равно…

Пускай там итальяночка,
Покуда снег хрустит,
На узеньких на саночках
За Шубертом летит.

Нам с музыкой-голубою
Не страшно умереть,
А там — вороньей шубою
На вешалке висеть…

Все, Александр Сердцевич,
Заверчено давно…
Брось, Александр Скерцевич,
Чего там, всё равно…
27 марта 1931
Международное Литературное Содружество.
1 9 6 7