Михаил Берг. КУХАРКИ У РУЛЯ

Война в Украине заново ставит наиболее банальные вопросы, например, о кухарке, управляющей государством. Понятно, что решение вторгнуться в Украину принято незрелым умом, не способным поставить себя и свои решения в рамки политически и интеллектуально вменяемого. В том числе по причине низкого образовательного уровня, свойственного почти всей современной путинской элите.

И это характерно и типично, что люди без той обратной связи, которую обеспечивает сравнение свой деятельности и своих идей с правилами и нормами вообще-то рутинными, получали и получают при построении карьеры в России отчетливое традиционное преимущество.

Конечно, и среди западных политических лидеров полно людей в равной степени тривиальных, неумных и болезненно амбициозных, что твой Трамп, но там есть страховочная сетка в виде институций и норм, нарушение которых вызывает неодобрение и сопротивление.

В России самовластие почти ничем не ограничивается, в том числе нормами общепринятой морали, которые как бы рельсы, и правилами хорошего тона, которые как бы шпалы. Более того самому процессу возвышения тех, кого раньше именовали простым человеком из народа, споспешествуют отечественная культура, в которой миф об особой складке человека из народа до сих не дезавуирован и продолжает функционировать, то есть творить историю. Русская классика полна деклараций о ценности руссоистского типа, якобы сохраняющего в природной и противостоящей культуре сущности потенциальные возможности озарений. Из-за связи с глубиной, скрытой от взгляда образованного человека. Один Лев Толстой с его Платоном Каратаевым (а на самом деле – с платонамикаратаевыми) продолжает мощно генерировать мифологизацию сверхценности природного над искусственным (а культура и есть искусственное), обеспечивая поддержку обществом права кухарки управлять государством и вершить судьбы мира, если государство на это способно из-за размеров и случая.

То есть многие примерно понимают, каким образом Путин и его окружение оказались во главе страны, но выбор Ельциным охранника позиций своей семьи и ее авуаров, не противоречит презумпции доброжелательности по отношению к политической карьере человека от сохи, как иногда называют человека без должного образования. И образование юриста, полученное Путиным в Ленинградском университете, не шибко меняет тот факт, что он не в состоянии поставить себя и свои идеи в рамки хотя бы тривиального гуманитарного знания, которое могло бы выступить элементарным тормозом при принятии им роковых решений о вторжении в Украину. Да и вообще попыток воспроизвести в России архаические, реакционные, неконкурентные и опасные устои.

Конечно, среди диктаторов, реакционеров и реваншистов встречаются и вполне образованные люди. И они тоже творят порой безумие, но в обществах современных они, по меньшей мере, перемешаны с людьми социально и культурно вменяемыми. Последние не всегда имеют возможность остановить автократа, но, по крайней мере, могут или пытаются поставить его в какой-то понятный смысловой ряд, в какие-то отчетливые рамки. Что если не предотвращает, то демпфирует наиболее опасные шаги и их последствия.

В то время как русская политическая элита, появившаяся при Ельцине и выкристаллизовавшаяся при Путине — это почти сплошь кухарки и люди от сохи. Они все получали, конечно, университетское образование, но происходили из семей с ограниченным социальным капиталом, не ощущали на себе давление ответственности и уважением к более образованным коллегам. И в результате превратились в выпущенных на свободный выпас людей без тормозов. На фоне презумпции благоприятствования со стороны похожего на них общества.

То есть вот это банальное: это хуже преступления, это ошибка, — ошибка, которая будет стоить стране и обществу потерь, если и совместимых с жизнью, то вряд ли с территориальной цельностью (что не так и плохо на фоне гигантомании от великодержавных и имперских понтов) и конкурентоспособным статусом.

В некотором смысле мы все превратилось в свидетелей замедленной съёмки падения в пропасть. Формально, никто еще никуда не упал, но колеса уже оторвались от земли, и летит гравий из-под них. На самом деле мы просто не в состоянии заглянуть за ближний край пропасти, потому что, если отменить это замедление скорости и собрать все части картинки, то уже можно увидеть как не просто несётся общество на встречу с неминуемой точкой падения, но уже разлетается на осколки. Летят куски в разные стороны, чертят причудливые траектории судьбы и головы, конечности, последние крики и слова. Уже обагрено обильной кровью тысяч погибших жизней дно тщательно подготовленного падения.

И ничего уже нельзя изменить. Все происходит одновременно, ещё по экрану ползут титры выпусков новостей, еще принимаются важные решения в Кремле по продолжению специальной военной операции в Украине и корчится от боли тело, падающее в пропасть и уже столкнувшееся с землей. И все потому, что вот только что очередная кухарка приняла идиотское, ничем не оправданное решение, а окружающие ее люди от сохи в Бентли и на огромных океанских яхтах вместо того, чтобы скрутить кухарку смирительной рубашкой, кому-то улыбаются в объективе, машут слабой рукой, не успевающей за историей, которую мы уже досмотрели до конца вместе со звуками похоронного марша и кадрами старой кинохроники с похорон всех и всего, кто и что упало на самое дно. Что упало, то пропало. А вот же: еще машет, машет.