Рубрика: Блог Артура Шоппингауэра

Ещё на запахи весны                                                             тревогой сладкой отзываюсь, ещё полёт даруют сны, и я летать не отрекаюсь. Ещё любовь моя жива, я  верен вере и надежде, не плёл я лести кружева, и не поддакивал невежде. Ещё я чуждою бедой казнюсь и глубже и больнее, но сад мой, битый лебедой, теперь и глуше …

Мне этот день не забыть нипочём,                                     помню, набрался по-скотски, где-то услышал, а, может, прочёл: умер Высоцкий. Я на Ордынку. И Нинка зашлась, горло схватив рукою, а после – бутылку, хоть пить зареклась, горе какое… Кони-то, Нинка, видать, понесли, вышел он весь, исстарался, долго он шастал по краю земли, вот и …

Светлеет промозглая ночи редь, виднее уже береста, берёзы мослатые в очередь свои занимают места. Март, 2011                     *** Ну как ни поверни, се бес моими говорит устами, и говорит он только о себе, а я – о времени. Местами. Январь, 2011                     *** Римская империя                                                      времени упадка: римлянам – тошно, …

Сердца моего там-там Мне стучит дурную весть: Всё что было там – там, Всё что будет здесь – здесь. Я бежать, а страх по пятам. На границе взмыленный весь. Век свободы не видать мне там, Век не быть мне молодым здесь. Сердца моего там-там Мне стучит благую весть: Где-то, но …

О славы вересковый мёд!                                                   Не угадать её секрета Тому, кто тотчас не поймёт, Кем нынче истина пригрета. Кто добрым именем её Казнит и милует сегодня… ……………………………………. А шлюхе свежее бельё Шлёт на дом опытная сводня. Июль, 1980

Поговорим о Хаме                                                            стихами. Он не был хамом – это враки, как то, что греки изобрели сиртаки, арабы – ноль, мы – алкоголь. всё это враки. Ещё блатные не свистели раки, а Хам на зоне, во втором бараке, уже набрасывал вчерне на замороженном окне эскиз сиртаки, формулу ноля, и химию алкоголя. А …

Ах, наконец! Продрогли вы?                                               Мне рюмку бы… микстурки. Окошек иероглифы По жёлтой штукатурке. Под крышею за ставнями Моё окно… Пойдёмте? Вот лестницу заставили Да круглый год потёмки. Я здесь родился. Долго ли… Стакан не уроните. А я, пожалуй, догола, Как научил родитель. Тепло… спасибо, Ванечка. Вставать, в глазах опилки Мне …

Я помню детства безмятежность, с утра до вечера игра, улыбка папы, мамы нежность, и тайны нашего двора, я  помню юности страданья, любовь, предательство волхвов, непостижимость мирозданья, и шок отвергнутых стихов, я помню молодость грешную, подружки, пьянки, институт, и политграмоту смешную, нам напихали истин тут, я помню зрелости фантомы, карьера, деньги и …

Чайки над Манхеттеном парят…                                        Я, вчерашний лох замоскворецкий, принимаю фирменный парад архитектонических эрекций. Я стою на Бруклинском мосту, ладно, не тушуйся, спирохета, мир ему воздаст за красоту, за Свободу, Бруклин, и Манхеттен. Был строитель фрайер и эстет, (миру подарили фрайера стиль). Вулворт, Крайслер и Эмпайер-Стэйт – первенцы его высокой страсти. Жили-были …

Вслед за Владим Владимычем                                             Мы тоже чего-нибудь Вы-мы-чим. Летишь, бывало, паришь… А под тобою Париж. На вечных смотринах она, Соперницам вечным — хана, Ночи адреналин, Сены до пят кринолин, Горят её этуали и Белый цветок У талии. От Арки до Обелиска Сердце твоё, одалиска, Графиня, крестьянка, Служанка. Париж, ты моя …

Отшумели песни нашего полка, И пол-века тоже отшумело. В прошлое с надеждой – радость дурака – Пялюсь исступлённо, очумело. Души, словно струны трогает Булат, А сердца на части рвёт Владимир, Александр в совесть лупит, как в набат… Век они пребудут молодыми. Отшумели песни нашего полка, Песни лет, как зебра полосатых, …

  Карловы Вары. Художники уминают свои подорожники, золотым запивают пилзнером под СиДи с Окуджавой и Визбором. Меж полотен гуляют курортники, мини-мини, джинсы и двубортники. Прищуриваясь, прицеливаются, прикуривая, прицениваются. Подходят, уходят, тусуются, глазеют как шаржи рисуются. И я под стишки с синкопами тоже слоняюсь. Как вкопанный вдруг замираю: картина! И сразу …

Грифель дарит жизнь бумаге, Как смычок струне, Как малага вкус Малаге, Штетеле – стране. Штрих к штриху: еврей и воздух, Пыль на небесах. То ли слёзы, то ли звёзды У него в глазах. Лапсердак, косоворотка, Шея на износ, Кудри, кепочка, бородка, Легендарный нос. Ухо… Только присмотритесь, Здесь же весь цветник: …

Висят на стене литографии из истории – географии Голодовино, Недородовки, Кунева, Белогородовки. Мой папа и тётя Этеле родом из этого штетеле. Вон мальчик сидит на крыше, он чёрным на белом, но рыжий. В руках у мальчика удочка на курицу или уточку. А двое, чего б не напортить, любопытствуют с крыши …

По застенкам стенали стеньки, и царевичи-цесаревичи. Истязали их не гуревичи, не абрамовичи, а романовичи. Царевы псы с шестёрками их терзали руками – тёрками. Шили заговор, бунт и раскол. Колесо им давали и кол. Стала царскою милостью плаха. Чёрный люд умилялся и плакал… Триста лет по закону струны к нам катилась …