Паханы

По застенкам стенали стеньки,
и царевичи-цесаревичи.
Истязали их не гуревичи,
не абрамовичи, а романовичи.
Царевы псы с шестёрками
их терзали руками – тёрками.
Шили заговор, бунт и раскол.
Колесо им давали и кол.
Стала царскою милостью плаха.
Чёрный люд умилялся и плакал…
Триста лет по закону струны
к нам катилась идея страны,
государства народного блага,
на две трети в пределах гулага.
Докатилась. Пошло и поехало.
Население ахало, эхало.
Мы молились на кепку в руке:
«Воля, хлеб и сивуха в реке».
А за ним из казённых низин
замечательный вылез грузин.
Черноус, сухорук, рябокож,
на другого саддиста похож.
«Э…масштаб, понымаешь, абсурдный,
у нас всё насэлэние – курды.
Каждый трэтий на воле? Бодяга!
Всэ на воле в прэдэлах гулага».
В четверть века, пёс сатаны,
уморил он четверть страны…
Ус усох. Усыхали подельщики,
тихари, кустари и артельщики.
Ох, знобило нас, лихорадило:
врали пресса, экраны и радио,
мы надеялись, мы отчаивались,
а евреи наши отчаливались.
И крутилась, крутилась мельница…
С непривычки мы выбрали ельцына:
тихарю как-то врезал по роже,
и билет их сраный положил.
Умилились мы и заплакали,
только снова нам в душу накакали,
оказался бориска наш вором,
окромя — похмелялся кагором.
А шестёрок при нём, как в колоде.
Доверял без оглядки володе,
а володя под водку и мат
на него подсобрал компромат.
И однажды сказал: «Или-или»…
Они бабки и власть поделили,
улыбнулся тихий чекист:
«Ты теперь перед Родиной чист».
Так шестёрка попал в паханы —
из лохов, холуёв и ханыг.
Он сказал нам: «Всё будет путём,
вам орала мы перекуём,
на кастеты ли, на мечи ли…
Всех замочим, как раньше мочили».
И бесцветно светились глаза…
Три четвёртых страны было за.
Заломились от утвари нефы,
зажирелись шестёрки на нефти,
баррелями, добытыми
жидовскими недобитками.
«Я гребал вашу славу и честь,
подо мной вор не может не сесть», —
обратился володя к добытчикам,
и добавил срока двум обидчикам.
И ударил в сердцах по струне,
покатилась волна по ру.нет…
И опять застит солнце хана,
снова царство грядёт пахана.

Артур Шоппингауэр,
январь 2011.

6 комментариев для “Паханы

  1. Здесь я стою на точке зрения Бродского, для которого язык был самостоятельной ценностью.

  2. Дорогой Ефим! Спасибо за отклик. Священна только Свобода.
    Ваш Артур.

  3. Дорогая Елена! Спасибо за беседу.
    Ваш Артур.

  4. Может быть это и так, однако, грубовато, не стоит поэтического слова, которое священно.

Обсуждение закрыто.