Сергей Чупринин. РОЗОВ ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ (1913—2004)

Вообще-то Р. мечтал стать актером. В возрасте 16 лет, работая на текстильной фабрике в Костроме, он впервые вышел на сцену местного полусамодеятельного ТРАМа, в 1934-м поступил в училище при Театре Революции (класс М. Бабановой) и по окончании курса был принят в труппу прославленного театра, где, впрочем, — как он вспоминает, — «никак не мог продвинуться дальше актера вспомогательного состава».

Кто знает, может еще и продвинулся бы, но тут война. В июле 1941-го Р. уходит в ополчение и уже в начале октября, получив тяжелое ранение, надолго попадает в госпиталь, а на костылях или с палочкой не повоюешь и на профессиональную сцену не вернешься, так что молодой инвалид осенью 1942 года становится заочником Литературного института, а на жизнь зарабатывает в агитбригаде, выступающей с веселыми сценками и перед бойцами, и вообще перед кем угодно.

Например, перед заключенными. И вот тут-то – случай, бог изобретатель, — в колонии на строительстве Рыбинского водохранилища его примечает отбывавшая там срок Н. Сац. Причем не просто примечает, а направленная после освобождения создавать казахстанский ТЮЗ (1945) и Р. зовет себе в помощь. Так что в институте он на год берет академический отпуск, ставит как режиссер спектакли в Алма-Ате, преподает там «хотя бы азы сценического искусства» начинающим артистам в театральной студии, а, перемогаясь по возвращении в Москву работой в передвижных театрах, наполняет ящик для рукописей всё новыми и новыми пьесами.

Первой из них на сцену Центрального детского театра в 1949 году прорвалась слезливо-оптимистическая драма «Ее друзья» (1949), за нею последовала не менее сентиментальная «Страница жизни», в том же театре поставленная М. Кнебель (1953). И пусть, — по позднейшей оценке Р., — «они не отличались художественными достоинствами», но, слава Богу, «не шли в потоке “широкоформатных”, а рассказывали о жизни простых смертных».

И этого было достаточно, чтобы за них схватились чуть ли не в ста театрах страны, а их автор мало того что «сделался человеком материально обеспеченным, отлично обеспеченным», сумел наконец-то закончить Литературный институт (1953), вступить в Союз писателей, так еще и стал восприниматься как надежда отечественного театра, один из символов, если хотите, ранней Оттепели.

Его В. Катаев приглашает в редколлегию только что возникшего журнала «Юность» (1955). Его пьесы раз за разом ставит набиравший силу А. Эфрос: «В добрый час!» (1954), «В поисках радости» (1957), «Неравный бой» (1960), «Перед ужином» (1962). Ролью в эфросовском спектакле «В добрый час!» обращает на себя внимание О. Ефремов, уже задумавший создать театр-студию нового типа. И будущие «современниковцы» И. Кваша и М. Козаков в декабре 1954 года толкуют о нем же.

«- Нужен новый МХАТ, — сказал Игорь.
— Это так, — согласился я. — Но кто Чехов?
— Розов, — ответил Кваша».

Сказано, может быть, и слишком сильно. Однако «Современник» в апреле 1956-го начался именно со спектакля по пьесе Р. «Вечно живые», написанной еще в 1943-м под названием «Семья Серебрийских», а когда ее экранизация (уже под именем «Летят журавли») в 1958 году получила Гран-при Каннского кинофестиваля, к Р. пришла слава не просто всесоюзная, но уже и всемирная.

От членства в Коммунистической партии он уклонился. Ни борцом с режимом, ни его «автоматчиком» не был. Скандальных историй и шумных дискуссий избегал. Коллективок – ни дерзких, ни коленопреклоненных – не подписывал. Награды – от орденов к юбилейным датам до Государственной премии СССР (1967) –принимал с благодарностью. За чинами в писательской иерархии однако же не гнался: мирно вел семинар драматургии в Литературном институте (1958-1995), преподавал на Высших курсах сценаристов и режиссеров (1962-1964), получил возможность ездить по всему миру и туристом, и в составе полуофициальных делегаций, причем – это тоже было отмечено современниками – избегал обличений «растленного Запада», отстаивал в своих пьесах и своей публицистике идеалы внеклассового добра и милосердия, социальной справедливости и сочувствия ко всем униженным и оскорбленным.

Слова про социализм с человеческим лицом как про желанную для Р. норму пришлись бы здесь, наверное, кстати. Именно с человеческим, но все-таки именно социализм, так как, жестко критикуя уродства реального и, с позволения сказать, развитого социализма на советский манер, Р. во всех своих пьесах оставался, — по наблюдению В. Бондаренко, — «наиболее принципиально антибуржуазным писателем». В этом смысле не его герои, а сам Р. отцовской саблей рубил новомодную мебель будто метафору пресловутого «вещизма» и злокозненного мещанства, отвергал культ денег и личного успеха, тревожился о перерождении нравственных идеалов в сугубо эгоистические, меркантильные интересы.

Поэтому удивительно ли, что, увидев в горбачевской перестройке «поиски новой структуры государства, удобной для проживания народа», он на дух не принял реформы Ельцина и Гайдара, оценив их как буржуазную контрреволюцию, как причину и тотального обнищания, и грядущего распада страны.

Ходу с этим строем мысли ни на тогдашнее телевидение, ни в демократическую периодику, естественно, уже не было. Так что беспартийный Р., отнюдь не трибун по своей природе, неожиданно для многих своих поклонников сдвигается в коммунистическую «Правду», в прохановские «День» и «Завтра», чтобы оттуда клеймить реформаторов-«предателей», а тех, кто их поддерживает, обвинять в пресмыкательстве перед новой властью, «холуяже» и «мерзавстве».
Власть этих обличений не заметила или сделала вид, что не заметила, одарив престарелого драматурга орденом «За заслуги перед Отечеством» 3-й степени (1995) и Президентской премией в области литературы и искусства (2001). А недавние товарищи по перу, став врагами, на розовские инвективы, разумеется, откликнулись, не могли не откликнуться, и перечитывать те горячечные перепалки, право же, тягостно.

Сейчас они подзабылись. Зато остались пьесы, которые не часто, но все-таки оживают заново то на одной, то на другой российской театральной сцене. И осталась скульптурная композиция перед театром «Табакерка», где рядышком стоят А. Володин, А. Вампилов и Р., при жизни, возможно, и не дружившие друг с другом, но в равной степени, хотя и по-разному воплотившие в себе дух Оттепели.

Соч.: Собрание сочинений в 3 тт. М., 2001; Вечно живые: Пьесы. М., 2008; Гнездо глухаря: Пьесы. М., 2009; Удивление перед жизнью: Воспоминания. М., 2000, 2014; В московском ополчении. М., 2020.
Лит.: Кожемяко В. Виктор Розов: Свидетель века. М., 2010.