Автор: «Когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся…» Некоторые образы, мотивы и сюжеты, такие легкие на поэтическом языке, при додумывании их до конца суровой прозой, как говорится, не выдерживают испытания. Вот и семья народов – из списка таких беспомощностей. Эти строки Пушкина посвящены Мицкевичу.
Два поэта императорской России. Если бы писавший по-гречески римлянин и эллин Плутарх проснулся в конце позапрошлого, 19-го, века, он бы непременно составил их сравнительную биографию. В ней один был бы представлен лояльным царским сановником и государственником, попадавшим иной раз в опалу, но в целом баловнем судьбы. До тех пор, пока не пал безвременной жертвой собственных страстей. А другой был бы нарисован как отщепенец, сепаратист и эмигрант, стихи писавший не на государственном языке, а на другом, почти враждебном славянском. Один всю жизнь мечтал о чужбине, переводя с других языков на русский и сделавший, в конце концов, его языком великой литературы. Другой, прожив в изгнании большую часть сознательной жизни, наоборот, все мечтал о родине, которую понимал совсем не так, как первый. Мицкевич, польский певец Литвы и Польши, татарского Крыма и новой католической церкви, невольный швейцарско-французский профессор и враг русского самодержавия, кончит дни свои в Стамбуле, политическим агентом Европы накануне Крымской войны. Так писал бы Плутарх.
Читать дальше здесь:
БЛЕСТЯЩИЙ ТЕКСТ ПРОФЕССОРА ГАСАНА ГУСЕЙНОВА «СПОР СЛАВЯН МЕЖДУ СОБОЮ»
«Когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся…» Некоторые образы, мотивы и сюжеты, такие легкие на поэтическом языке, при додумывании их до конца суровой прозой, как говорится, не выдерживают испытания. Вот и семья народов – из списка таких беспомощностей. Эти строки Пушкина посвящены Мицкевичу.
Два поэта императорской России. Если бы писавший по-гречески римлянин и эллин Плутарх проснулся в конце позапрошлого, 19-го, века, он бы непременно составил их сравнительную биографию. В ней один был бы представлен лояльным царским сановником и государственником, попадавшим иной раз в опалу, но в целом баловнем судьбы. До тех пор, пока не пал безвременной жертвой собственных страстей. А другой был бы нарисован как отщепенец, сепаратист и эмигрант, стихи писавший не на государственном языке, а на другом, почти враждебном славянском. Один всю жизнь мечтал о чужбине, переводя с других языков на русский и сделавший, в конце концов, его языком великой литературы. Другой, прожив в изгнании большую часть сознательной жизни, наоборот, все мечтал о родине, которую понимал совсем не так, как первый. Мицкевич, польский певец Литвы и Польши, татарского Крыма и новой католической церкви, невольный швейцарско-французский профессор и враг русского самодержавия, кончит дни свои в Стамбуле, политическим агентом Европы накануне Крымской войны. Так писал бы Плутарх.
Читать дальше по ссылке в блоге.