Где мы и где та Месопотамия…

Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской,
из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. 

Самая первая заповедь. С неё, собственно, и начинается ввод человечества в программу веры в Единого Творца. Почему же она сформулирована именно так? Почему не иначе? Отчего отсчёт — от вывода из земли египетской, а не, скажем, от первых дней сотворения мира? Ведь грандиозность и масштабы первой недели бытия никак не могут быть взяты под сомнение.
Как я уже говорила, писала и повторяла (и повторять не устану), в самом начале человеческой цивилизации, в Месопотамии, разделились две ветви развития общества и человека: языческая и единоверие. Нимрод и Авраам стали их воплощением, каждый пошёл своей дорогой, создал собственную систему ценностей. Нимрод (а это имя заключает в себе «бунт», коли читать на иврите) взбунтовался против самой мысли, что он может быть слабее Бога, и рассказал своему народу о том, что сильный и мощный охотник может накормить, защитить, обустроить своих рабов, не нуждаясь в силе сверху. Авраам же (в свою очередь, временной отрезок между ними вызывает много вопросов, хотя предания помещают их в одно и то же время) сумел выйти из языческой среды, доверив и себя, и тех, кто — с ним, Всевышнему. Нимрод, кстати, умер вполне закономерной и ранней смертью, оставив после себя вдову Семирамиду, которая… которая — о, чудо! — забеременела от давно уже покойника, который, по её, Семирамидиным словам, явился к ней в виде бога и произвёл зачатие. Сын её и «бога»   Нимрода — Таммуз (Фаммуз) — умер в раннем возрасте, войдя в мифологию «умирающим и воскресающим богом». Ну, да это совсем другая история, и мне сейчас просто нужно отметить то, что выход из язычества произошёл, хотя само по себе язычество и развивалось, давало плоды, подкармливало мифы, создавало идолов.

Авраам вышел, отделился, переступил за границу нечистого. Но он был только началом, главой немногочисленной семьи, вот и всё.
И то, что стало откровением одному, станет откровением для многих только после выхода из Египта. Именно так, после выхода из египетского язычества (брата по крови и по духу тому, вавилонскому), начинался отсчёт современной цивилизации, точнее — её моральных ценностей. Мораль относительна в тот момент, что она универсальна с точки зрения человека. В конце концов каннибализм и содомия могут быть названы проявлением свободной воли человека — природа требует, куда ж попрёшь против природы-то… Поэтому её нет, морали, это самая абстрактная выдумка человечества в тот момент, что речь идёт о морали вне Десяти заповедей (для нееврев — семи).  Единственный источник  устойчивого состояния и развития человечества записан в Торе. Как бы люди ни пытались обозначить эти ценности, обозначения — всего лишь интерпретации, интерпретации, интерпретации одного-единственного Текста.  И именно с фразы:
Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской,
из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим — 
началась наша с вами история.

Точно так же, как впечатан в подкорку человека список действий, которые помогут ему жить, созидать, быть цельной личностью, в его же подкорку впечатано — не создавай себе божков, не сотвори себе кумира, не подмени Всевышнего портретом человеческим, ибо это всё — удел Вавилона, башни, обречённой на разрушение, жалкий остаток потуг Нимрода-Мардука воплотить в жизнь идею о том, что человек — властелин природы и рождён, чтоб сказку сделать былью. Блеклая тень умирающего и воскресающего Таммуза.

О, насколько же вечен тип человека, превращающего сказку в быль и снова строящего очередной зиккурат, пирамиду, мавзолей! Только быль горька, страшна, братоубийственна. И рано ли, поздно ли, разрушается эта быль, превращается во прах.
Но проходят года, и находится очередной энтузиаст.
Встаёт он и говорит:
«А вот скажите мне, дорогие, почему бы нам не развесить огромные портреты товарища Сталина к девятому мая?»
Действительно, почему бы и нет?
Где мы и где та Месопотамия…