Как формулировала Надежда Мандельштам — человек, лучше многих знакомый с практикой террора и потому отлично в ней разбиравшийся, — человек в эпоху репрессий должен думать не о причинах, а о целях. Государство действует без причины, нипочему: предполагать логику в терроре — значит признавать заслуженность, закономерность всех кар. С этой точки зрения сажать надо всех, ибо безгрешных нет. Террор не имеет причины хотя бы потому, что между виновными и невинными в этой логике нет никакой разницы: созданы условия, в которых нельзя не преступить закон. Вдобавок закон постоянно меняется, чтобы любое действие квалифицировать как вину. Так что сажают не за что-то, а для чего-то. Вот об этих целях применительно к случаю Серебренникова стоит задуматься.
Прежде всего надо решительно отмести спекуляции на тему «Сам виноват» или «Не надо брать денег у государства». Мохнаткин не брал денег у государства. Еще бессмысленней рассуждать о том, что «подбираются к Суркову»: даже если это так, чем лучше репрессии в отношении Суркова? Интересно другое: зачем вообще публично, громко и демонстративно сажать то министров, то художников, то правозащитников, вместо того чтобы построить наконец общество, в котором тюрьма не будет главной духовной скрепой? Вот на этот вопрос можно отвечать разнообразно, и тут поиск ответа интересней, чем гадание на кремлевской гуще.
Первый напрашивающийся ответ — все делается затем, чтоб боялись. Но ведь боятся и так. Россия парализована страхом, природа которого иррациональна: почему-то ничего страшней, чем начальственный гнев, тут до сих пор не выдумано. Тюрьма страшнее смерти, не говоря уж о муках совести и несчастной любви. Россия больна клаустрофобией, она больше всего боится ограничения свободы, которой и так нет; вероятней всего, это связано с тем, что в российской тюрьме с человеком можно сделать что угодно, в любой момент, без всяких причин и ответственности, без последствий и расплаты. Но ведь это и так всегда было наглядно, даже в самые либеральные времена; и тогда тоже сажали кого попало, и никакого закона, кроме начальственной воли, не существовало. Так что нагонять нового страху — занятие абсолютно бессмысленное: если завтра начнутся публичные сожжения на Красной площади, никто не станет протестовать, а Западу, если честно, давно без разницы. Предположить, что запугивают художников, еще смешней: художники в России боятся еще больше остальных, у них пылкое воображение, которое еще Пушкин назвал пугливым. Да и не был Кирилл Серебренников никаким борцом против режима, он лояльный человек, решающий совершенно иные задачи.
Так что, боюсь, дело в ином: каждая страна что-нибудь производит, таково всемирное разделение труда, и Россия производит страх. Более того: некогда в «Комсомольской правде» — довольно приличной в советские времена — было расследование на предмет одного детского — подросткового, даже юношеского — развлечения. «Дети в котельной играли в гестапо». Они там, насмотревшись советских, тоже очень садомазохистских фильмов о войне, играли в пытки партизанок. И автор, описав довольно типичное явление, а именно садомазоклуб, наивно интересовался: почему же их так тянуло в подвал?! Почему они не пошли, допустим, в кружок? Ему и в голову не приходило, что кружок мягкой игрушки далеко не так увлекателен, как превращение одноклассника в мягкую игрушку и соответствующие эксперименты с ним.
Россия попробовала масштабного террора еще при Иване Грозном, с тех пор она не может слезть с этой иглы. Все попробовали — и Франция времен якобинского террора, и Англия XVI века, да и в Штатах времен Ку-Клукс-Клана было очень интересно, так интересно, что и сейчас хочется; но у всех появились развлечения более высокого порядка. Искусство, например, или наука, или политика. И только Россия остается в вечном пубертате. Террор в России продолжается потому, что никаких более интересных вещей так и не появилось. И все наше пресловутое искусство — от Достоевского, где вечно появляется тема каторги, до Толстого с его знаменитой сценой растерзания купчика Верещагина, до «Реквиема» Ахматовой или «Развивая Платона» Бродского, не говоря о Платонове, Солженицыне, Набокове, — живет тюремной и лагерной темой, страхом террора, ощущением загнанности, жаждой и невозможностью побега, ненавистью к властям и стокгольмской зависимостью от них.
Более сильные ощущения нам неведомы. А потому мы будем играть в гестапо ровно до тех пор, пока не обнаружим что-нибудь более интересное. Но шансы на это, как показывает история, исчезающе малы.
Дмитрий Быков. Дети играли в гестапо
Дмитрий Быков. Дети играли в гестапо
by Виктор (Бруклайн) • 27 августа 2017 • 0 Comments
Как формулировала Надежда Мандельштам — человек, лучше многих знакомый с практикой террора и потому отлично в ней разбиравшийся, — человек в эпоху репрессий должен думать не о причинах, а о целях. Государство действует без причины, нипочему: предполагать логику в терроре — значит признавать заслуженность, закономерность всех кар. С этой точки зрения сажать надо всех, ибо безгрешных нет. Террор не имеет причины хотя бы потому, что между виновными и невинными в этой логике нет никакой разницы: созданы условия, в которых нельзя не преступить закон. Вдобавок закон постоянно меняется, чтобы любое действие квалифицировать как вину. Так что сажают не за что-то, а для чего-то. Вот об этих целях применительно к случаю Серебренникова стоит задуматься….
«Вот об этих целях применительно к случаю Серебренникова стоит задуматься…»
:::::::::::
Стоит, точно стОит зад-ум-ать-ся. Ать два-три-четыре…А можно — вопрос? У нас -в с е х- у нас всегда в запасе 1- 2 — 4.
Почему — сейчас, уважаемый г-н Дмитрий Львович Б.?
Даже у «далёкого от народа тунеядца», а Вы — эксперт по Иосифу Б., —
есть о мужичке, которого везут (?) с Иосифом, и до которого НИКОМУ нет дела. Эдакий, знаете, Иван Денисович, или сапожник Изя Галахер, до которого российские про-светители никак не доберутся.
Серебренников, который, бесспорно, ТОЖЕ заслуживает внимания
почтеннейшей российской интеллигенции, утомлённой квартирным вопросом и обилием Шариковых, — знацца, … «применительно»… и т. д.
Даже трудно представить, какой жареный ПЕТУХ должен клюнуть уважаемых псевдо-либералов-бойцов-ПРО-светителей нар-од-н-ЫХ, чтобы в лучи ваших слабоватных прожекторов и ПРО-жектов попали Изя, Иван, Абрам, Петро, Карим, Тахир и Зухра… и прочие Рабиновичи,
которые -е ж е д н е в н о- попадают в кутузки на 15 суток, «столыпины», пересылки, тюрьмы … имена которых и судьбы практически никогда и никому не известны и не-интер-есны. Разве что какой поэт… или зевака пройдёт мимо и случайно, совсем случайно увидит краешек картины маслом и чего-то ему почудится. То ли Айвазовский, или — Малевич, или ещё кто-нибудь из художественной галлереи, что неподалёку от центральных площадей, где много чего происходило, и за много веков до Ивана Грозного. И с серебряными, и с медными, и с кошерными.
Да только одно стОит, как бы это, чтобы полит коректнее, может што фольклорное вспомнить. Или? Из фильмы, разве что ? К примеру: — кто имеет МЕДНЫЙ щит, тот имеет Медный лоб. А можно и другое. Как прикажут.