Геннадий Швец — Римма Лавочкина / У КАМИНА (1)

© «У КАМИНА» / Новый проект

        ТГ «Наедине со всеми»

 

Я – Римма Лавочкина. Мне нравятся и имя моё, и фамилия (девичья  ― на всю жизнь).

Первое.

Вед.: Ваше отношение к сегодняшнему времени?

 Р.Л. Время ― переходное, к чему-то мы все переходим. Догадки есть (к чему), но, на уровне наития, я о них помолчу.

Но время замечательное. Человек получил право быть собой, не притворяться, не мимикрировать, а главное, познавать себя, какой он есть на самом деле. Идеология не нависает перпендикуляром, как раньше. Она есть, но может быть параллельна. Над человеком, задающимся вопросом о смысле жизни сегодня, смеются намного меньше, чем в пору моего детства. Во всяком случае, в Санкт-Петербурге ― городе, в котором я сейчас живу, возможно быть «разными», пёстрыми, нелепыми… И это радует!

Пишется… не пишется… какие темы волнуют?

Р.Л. Пишется. Но часто писать не хочется. Идёт процесс некого постижения, накопления. Писательский зуд, вкупе с гордыней-самолюбием, лично у меня затерялся за всем этим процессом. Ибо процесс этот «не словесного порядка» Когда-то что-то я об этом писала:

Я – вечность из вибраций и тонов…

Я – нечто не словесного порядка.

Я вся насквозь из дочек и сынов.

Я вся из ВАС, и нет во мне остатка.

Мне трудно описать эту мою интимную внутреннюю работу посторонним людям, тем более что она волнообразна, но я поняла, что и за пределами стихов есть жизнь. И эта жизнь сама упруга и кругла, как хорошая песня. Раньше жизнь вне стиха, вне литературы казалась мне бесполезной. Сегодня литературное творчество ― лишь следы на снегу (на песке) для идущих следом. Если таковые найдутся.

Второе.

Вед.: Назовите индивидуальную составляющую творчества.

Р.Л. У меня ― поиск смысла жизни. У других… очень часто пишут стихи от этой недолюбленности, чтобы обратить на себя внимание окружающих. Сегодня всё меньше людей, которым не дают спать лавры Пушкина или Есенина. Поэты начинают понимать, что время «Великих и прекрасных» прошло. Сегодня поэтов чаще всего читают другие поэты… «бескорыстных читателей» ― днём с огнём… Если человек не совсем заплутал в эмпириях, то он понимает, что Литература сегодня к СЛАВЕ не приведёт, к деньгам – тем более, одна корысть остаётся в этом смешном занятии― привлечь внимание окружающих к своей «скромной» персоне. Поэтому в моде постмодернизм: эпатаж, экзальтация, «акынство» ― бесконечное бормотание в рифму, игнорирование знаков препинания… и т. д.

Я во всё это не играю. Я жду всполохов, когда перехватывает горло: от радости, или от гордости, или от изумления… и нужно выдохнуть стих. Бывает такое в моей физиологии. Я ― наивный поэт. Эта наивность ― физиологична, как дождь, как снег, как природное явление.

Третье.

Вед.: Людям свойственны этапы роста — неповторимое детство, многообещающая юность, бесстрашная зрелость. Какой возраст именно Ваш?

Р.Л. У меня было грустное детство, нищая юность, яростная молодость… а зрелость ― счастливая. А вообще, я мудрый ребёнок. А точнее ― старый Арлекин.

Четвертое.

Вед.: С годами нарабатывается опыт, благодаря чему постигается суть. Какие откровения бесценны для Вас?

Р.Л. Моё откровение простó, я бы даже сказала банально: всё зиждется на любви. Человека к человеку (так, как Б-г для нас непостижим). На этом постаментике и трепещет весь Мир. Поэтому затёртая до дыр фраза: «Не делай другому того, что ненавистно тебе», ― самое большое откровение, к которому я пришла. Есть и следующий этап: «возлюби другого (ближнего?), как самого себя», но это для меня «высший пилотаж», я могу так возлюбить, но только своих детей. А это не в счёт, поскольку мои дети ― это тоже я. Поэтому мне есть к чему стремиться (как и всем нам).

Пятое.

Вед.: Можете ли Вы изменить себя, если этого требуют предлагаемые обстоятельства?

Р.Л. Я всё время меняю себя, точнее, обстоятельства меня меняют. Кто я и что я, чтобы им противостоять? Мне не нужно, чтобы «мир под меня прогибался». Я всего лишь ― женщина: из жизни в жизнь рожаю детей, и дети для меня важнее любого выпендрёжа. Я с радостью прогнусь под что угодно, лишь бы семье было хорошо. Политика меня не волнует, ибо я чую, что правителями управляет Всевышний, как марионетками. Если они коснутся меня, буду уворачиваться, по мере сил, и молиться. (Всё от Б-га.)

Пятое +

Вед.: Проиллюстрируйте Ваши стихотворные / прозаические произведения, которые неподвластны коррозии времени.

Р.Л. Боюсь быть навязчивой и несдержанной, ибо поэт ― эгоист, ему всегда хочется показать побольше своей «нетленки», но я не буду усердствовать, кого заинтересует это малое, тот легко найдёт моё творчество на просторах интернета. Там его в избытке. 

 

Самолётная молитва

Мы дёргаем небо за нити,
Мы сплошь из ветрил и руля,
Но нас всё равно примагнитит
Смешная простая земля.

Но каждый напыщен и взмылен,
И жизнь именует судьбой.
О, Господи, где мои крылья?!
Мой дом где–то рядом с тобой…

Но мне эта участь не светит.
И я непременно вернусь
Туда, где грустят мои дети
И машет берёзами Русь.

Туда, где ухабы да хатки,
Туда, где трава да дрова,
Где сплошь ― сырьевые придатки
И глухо― бездонны слова.

Почто я из боли и пыли,
И гадок мне глянец и лоск?
О, Господи, где мои крылья?!
Одни только перья да воск…

Одна только милость да жалость,
Которую в землю пролью.
О, Господи, что мне осталось,
Когда я так сильно люблю?

 

 ***

Мы ― герои одной трагедии,
Где тропинки пропахли хной,
Где хранил ты своё неведенье
Много лет для меня одной.

Мы гуляли с тобой под деревом
В мире сотканном из добра,
Но созрел во мне плод мистерии:
Я была, как змея, мудра.

Я была, как земля, безропотна,
Знала я, ты не будешь скуп
На горячку ночного шёпота,
На трясучку бродячих губ.

Знала я : будут пахнуть волосы,
Руки бредить, глаза вникать…
Знала, как мы без сна и голоса
Будем пере…перетекать…

Как нам после скучать и маяться,
Как нас скрутит и понесёт…
Ах, я знала, что с нами станется.
Ты не знал, я же ― знала всё!

Когда был ты ещё детёнышем,
И ручьи молоком текли,
Разговорчивые змеёныши
На тоску меня обрекли.

Так и стала я первой грешницей,
Потому что с тоской в крови
По дремучей тягучей нежности,
По горючей слепой любви

Стала грезить не райским пламенем,
Тёплой печью в родной избе,
О семи добродушных Каинах
С грозным Авелем во главе.

Я всегда заблуждалась искренно,
Увязала тоску в мешок…
Никуда мы с тобой не изгнаны.
Сам ты следом за мной ушёл.

 

***

Наше местечко шлёпнулось с неба…
Но не надолго… и не всерьёз.
Бац ― и скатилась ветхая небыль
С белого облака в чёрный навоз.

Здесь и живу я, счастье латаю:
В печке ― заботы, в речке ― вода…
Ночью, бывает, прочь улетаю.
Утром не вспомню, с кем и куда.

Утром не вспомню этой напасти:
Тоненький месяц рожкой боднёт,
Торкнет под сердцем ― «Вот вам и здрасте»,
Выйдет мне боком этот полёт!

То колошматюсь, то трепыхаюсь
В мокрых пелёнках да в тесноте…
Гибельной нежности липкая завязь
Буйно цветёт у меня в животе.

Ножками лупит, солнцем лучится,
Рвётся наружу дура-любовь.
Скоро мне снова нужно учиться
Горькие губы искусывать в кровь.

Вечно обноски, ошмётки, объедки,
В печке ни дыма нет, ни огня…
Что ж вы, покойные бабки да дедки,
В мир прорастаете через меня?!

Что же вы, лапушки? Что же вы, детки,
Рыжим бурьяном прёте на свет?
Где будет ветка да старая клетка.
Где ничего невозможного нет… 

Р.Л.

А Вас, Геннадий, благодарю за внимание к моей персоне.

Г.Ш. Дата оригинальной публикации:

  1. 09. 2015, 22:32

3 комментария для “Геннадий Швец — Римма Лавочкина / У КАМИНА (1)

  1. Здесь и живу я, счастье латаю:
    В печке ― заботы, в речке ― вода…
    Ночью, бывает, прочь улетаю.
    Утром не вспомню, с кем и куда.

    Очень хорошо!

  2. Инна, здравствуй!

    Рад тому, что наши точки зрения совпали.

    Всего доброго тебе!..

    Геннадий Швец, 11 09 2015.

  3. У Риммы замечательные стихи. У неё еще и картины замечательные. Она очень талантливый человек. И светлый.

Обсуждение закрыто.