Автор: О том, что Германия до 1871 года была раздроблена на разные княжества и королевства, число которых в прежние годы доходило до четырех сотен, хорошо известно. Можно понять, что с объединением страны психология сразу не изменилась и люди не чувствовали себя «немцами», а ощущали баварцами, саксонцами, швабами и пр. Отсюда и «Германия, Германия превыше всего». Все это умом понятно. Но когда узнаешь, что уже во время первой мировой войны прусский орден считался иностранным в Баварии, то глаза лезут на лоб. Эта история случилась с моим давним героем профессором математики Альфредом Прингсхаймом.
В 1915 году кайзер объединенной Германии, который одновременно исполнял обязанности Прусского короля, наградил Альфреда орденом Прусской короны второго класса. В отличие от других наград, этот орден был дан не за математические заслуги, а за собранную Прингсхаймом уникальную коллекцию средневековой майолики.
С этим орденом у мюнхенского профессора возникли проблемы. Дело в том, что с точки зрения баварского королевского двора, эта награда от Прусского короля считалась иностранной, и государственный служащий, каковым являлся любой профессор университета, не имел права ее выходить с ней на публику. Пришлось изрядно потрепать нервы и потратить немало времени и сил, пока Прингсхайм не получил все-таки право носить этот орден в Баварии.
Можно ли что-то подобное представить в другом федеральном государстве?
Моя дочь, получив по окончании школы стипендию от губернатора штата — не по бедности, а за заслуги (Вы можете это сравнить с орденом профессора Прингсхайма), не смогла удержать её, когда выбрала университет в Массачусетсе.
Так же и социальное пособие, выдаваемое в Нью-Джерси, теряется при переезде получателя в Нью-Йорк.
Уважаемый Элиэзер,
примеры Ваши не совсем по моей теме. Конечно, деньги, выделенные в одном месте из бюджета штата, не могут автоматически перенестись в бюджет другого штата. Пособия и в Германии платятся не из федерального бюджета, а из бюджета земли. Поэтому так затруднен для социальщика переезд из одной земли в другую.
Что же касается наград, то трудно представить, чтобы знак «почетного пожарного», выданный в штате Пенсильвания, был бы под запретом в штате Нью-Йорк, да еще бы считался «иностранным знаком».
Между «старым, добрым» Мюнхеном и «выскочкой» Берлином были такие серьёзные разногласия и такая конкуренция, что вообще странно, что они в итоге нашли общий язык.
Вы абсолютно правы, Александр. Во время Первой мировой войны эти противоречия особенно обострились.
Жители Мюнхена были убеждены, что война приносит им больше несчастий, чем другим немцам: правительство в Берлине заботится о жителях северной Пруссии лучше, чем о южанах баварцах. Главным яблоком раздора между Севером и Югом Германии выступало, как ни странно, пиво. Во многих крестьянских хозяйствах Баварии этот пенный напиток считался, наравне с хлебом, важнейшим продуктом питания. В то время как винокурни Пруссии щедро снабжались сырьем для шнапса, многие пивоварни на юге закрывались из-за отсутствия хмеля, распределяемого правительством по военному регламенту. Поэт и драматург Эрнст Толлер, как и Эрик Мюзам, революционер и антифашист, сформулировал проблему образно: «Так как свиньи-пруссаки пьют плохое пиво, и баварцы должны глотать помои».
Орден, выданный в Берлине, в Мюнхене считался иностранным. Можно ли что-то подобное представить в другом федеральном государстве?