НАДЕЖДА: МОЙ КОМПЛЕКС ЗЕМНОЙ

Помню атец песал роман с соеденительной частицей «И» — ето толька большим талантам удавалась: «Война и мир», «Жизнь и судьба», «Незнайка и его друзья», вот и у папе: «Щит и меч». Атец сперва хател ево антисовецки назвать: «Шит и меч», но его в КГБ позвали, мучели страшно – папа «Реми Мартен» любил, а ему «Мартель» наливали, три часа читали ему низусть «Знакомьтесь Балуев», он рыдал жалавался в ЧК КПСС, но его не слушали. Пришлось для семьи на «Щ» поменять. Наш сосед по даче Чайковский Корней Иванович, добрый старикашка был, говорил папы: «Вадим, я толька что Лонгфелло на русский перевел, давайте я и вас переведу!», отц отвечал: «Нет, Петр Ильич, меня переведет Партия. На высшую должность». Помню, я еще тинейджером была, а мы уже вошли в культурную елиту и поступила в школу для одаренных на голову юношев и девушкей с усиленным изучением запетой перед «Как», «Что» и «Почиму». Там я напесала свой первый роман «Дорогая Елена Сергеевна», нет это я с творчества перипутала, это какая-то страхолюдина написала, а я написала «Елена Прикрасная», мне Катька Маркова сказала: «Ну ты, Надька, прям Иван Севастьянович Оффен-Бах», я так ржала. Потому что катькин папа первый секретарь, а мой простой народный. Ищо я училась в музыкальной школе и так исполнила на выпускном концерте ноту «Ля», что директор заплакал и напесал рикоминдацию в Летературный институт сказал: «Такой талант музыкой гробить нильзя!»  В Инстетуте я училась на одне пятерки но на занятия не ходила, потому таланта. Где и повстричала будущево мужа. Который кончал асперантуру медицинский ордена ленина первый по кафедре примочек и хател там записаться на доцента, но его вызвали на кафедру органов внутреней секреции и сказали: «В прогрессивных странах большой падеж населения, надо ехать в джунгли спасать». Он спросил только: «В амазонские или индонезийские?» Ему сказали: «Хуже – в каменные! В Женеву!» Муж говорит: «Нет! Хочу учить советских студентов!», а ему говорят: «Надо! Тут приезжал заведующий красным крестом и полумесяцом и сказал: «Кроме Киселева мне никово не надо. Хочу только с ним каждый день интернационализмом заниматься!» А семя моя сказала: «Ты декабрстка должна за мужем ехать». Я про декабристских жен знала – там Наташа из Ростова за князем Волхонским в Себирь поехала. Везет этим провинциальным чуркам – я сколько по Волхонке ходила ни одного князя не встретила, одно быдло. Ну мы и поехали вместе, и вот я живу теперь в штате как вместе два болгарских танца: Коло и Радо, а доч вышла замуж по профессии американца. А если бы не поехала то была бы русским диктантом, потому Рубина мне в падметки не годица и Саша Проханов не возбухал  бы. Ну что поделаешь, так жизнь сложилась. Чево-то мне только чаще про слова намекают, что Евгений Лукашин повторял, пританцовевая у подъезда Надежды. Опять другой.