В. Новодворская: «Русская нация — раковая опухоль человечества», или «Русскому народу место в тюрьме, причем не где-нибудь, а именно у тюремной параши».

Б.Хазанов, журналист: «Я привык стыдиться этой родины, где каждый день — унижение, каждая встреча — как пощечина, где все — пейзаж и люди — оскорбляет взор».

А.Троицкий: «Я считаю русских мужчин в массе своей животными, существами даже не второго, а третьего сорта.»

Е. Альбац: «Я, честно говоря, не вижу особой проблемы, и если Россия разделится по Уральскому хребту»( Разве ни к этому призывал Гитлер?)

А. Чубайс: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом ― новые вырастут».

О.Кашин: «Я очень надеюсь, что когда Сибирь станет другим, отдельным от Москвы государством, а я всерьез уверен, что России в нынешних границах существовать очень недолго» (Еще один Геббельс)

К. Собчак: «Такие вот люди называются быдлом — которые завидуют, ненавидят меня… И эта черта, кстати, свойственна именно русским».

….На вершине современной либеральной пирамиды восседают белолицые праведники — безупречные, как та «рыжая телочка без изъяна». Они вдыхают углерод, а выдыхают — чистейший кислород, как травы и деревья. Короче, элитная каста розовых единорогов, какающих бабочками…

Низвергнув всех, кто почитает имперцев Пушкина, Ахматову, Бродского, и празднует 9-ое мая, они намедни добрались уже и до Левочки, как известно, яростного порицавшего все институты российской жизни, включая, разумеется, и монархическое правление.

Эти, почитающие себя святыми, люди — смехотворно порочная смесь всего, что известно о русских либералах еще с пушкинских времен.

Судите сами:

Пушкин А.С.:

«Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды лик увидел,

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел.

Ты руки потирал от наших неудач,

С лукавым смехом слушал вести,

Когда полки бежали вскачь

И гибло знамя нашей чести»… 1834

Владимир Печерин.

Современник Пушкина. Один из самых способных студентов Петербургского университета. В 27 лет профессор Московского университета.  Пример того, как из праведного негодования по поводу деспотического политического режима вырастает нигилизм, граничащий с безумием. В 1836 году сбежал за границу, принял католичество.  Эти стихи нашли в бумагах уже после его смерти.

Как сладостно — отчизну ненавидеть

И жадно ждать ее уничиженья!

И в разрушении отчизны видеть

Всемирного денницу возрожденья!… 

Жена Карамзина Екатерина Андреевна

Пишет 23 марта 1820 года своему сводному брату Петру Вяземскому  (цит. по книге Ю.М.Лотмана «Сотворение Карамзина»):

«Кто знает, дорогой князь Петр, кто знает, может быть наступит время, когда, живя в одном городе, вы уж не захотите с нами встречаться, ибо для вас либералов не свойственно быть еще и терпимыми. Следует иметь те же взгляды, а без этого нельзя не только любить друг-друга, но даже встречаться».

Через четыре десятилетия (1860) Петр Вяземский, естественным образом обратившись с годами в чистейшего беспримесного консерватора, хорошо понимал то, о чем прозорливо писала ему в годы его либеральной молодости сводная сестра:

«Послушать: век наш — век свободы,

А в сущность глубже загляни —

Свободных мыслей коноводы

Восточным деспотам сродни…»

А это два прелюбопытнейших второстепенных персонажа из «Отцы и дети» Тургенева, 1860-гокак будто списанных с членов либерального московского Обкома, образца 20-х годов 21 века:

— Я люблю комфорт жизни, — произнес с важностию Ситников. — Это не мешает мне быть либералом.

— Нет, это мешает, мешает! — воскликнула Евдоксия и приказала, однако, своей прислужнице распорядиться и насчет завтрака, и насчет шампанского.

Ну, а это Стива Облонский, «Анна Каренина», другая (бессмертная) разновидность участника либеральной тусовки — либерал покакбудке, Толстой, 1878 — 2024, и далее…

«Степан Аркадьич не избирал ни направления, ни взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же, как он не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят. А иметь взгляды ему, жившему в известном обществе, при потребности некоторой деятельности мысли, развивающейся обыкновенно в лета зрелости, было так же необходимо, как иметь шляпу. Если и была причина, почему он предпочитал либеральное направление консервативному, какого держались тоже многие из его круга, то это произошло не от того, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но потому, что оно подходило ближе к его образу жизни. Либеральная партия говорила, что в России все скверно, и действительно, у Степана Аркадьича долгов было много, а денег решительно недоставало. Либеральная партия говорила, что брак есть отжившее учреждение и что необходимо перестроить его, и действительно, семейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану Аркадьичу и принуждала его лгать и притворяться, что было так противно его натуре. Либеральная партия говорила, или, лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело. Вместе с этим Степану Аркадьичу, любившему веселую шутку, было приятно иногда озадачить смирного человека тем, что если уже гордиться породой, то не следует останавливаться на Рюрике и отрекаться от первого родоначальника — обезьяны. Итак, либеральное направление сделалось привычкой Степана Аркадьича, и он любил свою газету, как сигару после обеда, за легкий туман, который она производила в его голове. Он прочел руководящую статью, в которой объяснялось, что в наше время совершенно напрасно поднимается вопль о том, будто бы радикализм угрожает поглотить все консервативные элементы и будто бы правительство обязано принять меры для подавления революционной гидры, что, напротив, «по нашему мнению, опасность лежит не в мнимой революционной гидре, а в упорстве традиционности, тормозящей прогресс», и т. д. …

Мысли Екатерины Карамзиной о нетерпимости к тем, кто «не имеет их взгляды», имманентно присущей русским либералам, вторит запись в дневнике другой, чрезвычайно проницательной русской женщины. Мне, с отрочества обожавшей Герцена и, потому, ненавидевшей его всевластных гонителей, никогда не приходила в голову изумительная в своем крамольном обаянии мысль одной из современниц Герцена.

Судя по всему, подмеченный мемуаристкой казус повторяется во времени с завидным постоянством. В скобках заметим, не только в России.

Разве выделенные болдом слова из ее дневника не ложатся целиком и без остатка на гонения тех маргиналов, кому, кроме осуждения вторжения, очевидно и возмутительно некошерное поведение другой, пострадавшей от этого вторжения стороны.

Итак, Елена Штакеншнейдер, дочь знаменитого московского архитектора, Дневник, 6 октября, 1856:

«Колокол» прячут, но читают все; говорят, и государь читает.

Корреспонденции получает Герцен отовсюду, из всех министерств, и, говорят, даже из дворцов. Его боятся, и им восхищаются. Он, само собой, запрещен; читают его или в одиночку, украдкой, или в очень интимных кружках, и говорят о нем тоже не открыто. Говорить открыто, а тем более писать запрещено; но и потихоньку, в своем кружке, говорить можно не все; осуждать, критиковать сомневаться в чем-нибудь, изданном Герценом, — нельзя, еще строже запрещается либералами, чем его хвалить или просто запрещено читать предержащей властью, правительством.

Я однажды отважилась сказать моим подругам, что не люблю Некрасова.

Что не люблю Герцена, — не отважилась бы. Говорю это не к тому, что он мне также не нравится, нет, он увлекателен, в нем есть что-то подмывающее; цель его, которую он выставляет и выставляют за него другие, — благая цель, но я только хочу сказать, что нет нетерпимее людей, чем либералы. И имеем мы теперь две цензуры и как бы два правительства, и; которое строже, — трудно сказать. Те, бритые и с орденом на шее, гоголевские чиновники, отходят на второй план, и на сцену выступают новые, с бакенами и без орденов на шее, и они в одно и то же время и блюстители порядка и блюстители беспорядка. Вот тут и разбирай, где правда, где неправда.«

Ну, и еще о них, русских либералах:

Ф.И.Тютчев

«Нет, их не вразумишь:

Чем либеральней, тем они пошлее;

Цивилизация для них фетиш,

Но недоступна им её идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В её глазах вы будете всегда,

Не слуги просвещенья, а холопы»

О тех, кто так и не разглядел отличия между реальной империей зла — Советским Союзом, и его правоприемницей — Россией,  не замечая при этом , что Запад неумолимо превращается в Совок, сказано тем же русским гением 150 лет:

«…Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей… Раньше они говорили нам, и они действительно так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т.д. и т.п., что именно бесспорным наличием в ней всего этого им и нравится Европа… А теперь что мы видим? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. Они никогда так сильно не ненавидели прежние установления, как ненавидят современные направления общественной мысли в России. Что же касается Европы, то, как мы видим, никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации нисколько не уменьшили их расположения к ней… Словом, в явлении, о котором я говорю, о принципах как таковых не может быть и речи, действуют только инстинкты…» Ф. И. Тютчев (из письма дочери Анне (Аксаковой), 26 сент. 1867)

Историк В.О. Ключевский

«Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится её неразборчивый желудок».

Еще из Ключевского, «Классификация интеллигенции»:

1) Люди с лоскутным миросозерцанием, сшитым из обрезков газетных и журнальных.

2) Сектанты с затверженными заповедями, но без образа мыслей и даже без способности к мышлению.

3) Щепки, плывущие по течению, оппортунисты либеральные или консервативные, и без верований, и без мыслей, с одними словами и аппетитами.

Достоевский, «Дневник писателя». Февраля 1878 г.

«Есть много старых, уже седых либералов, никогда не любивших Россию, даже ненавидевших ее за ее «варварство», и убежденных в душе, что они любят и Россию, и народ. Всё это люди отвлеченные, из тех, у которых всё образование и европейничанье состоит в том, чтоб «ужасно любить человечество», но лишь вообще. Если же человечество воплотится в человека, в лицо, то они не могут даже стерпеть это лицо, стоять подле него не могут из отвращения к нему. »

Н.С.Лесков

««Если ты не с нами, так ты подлец!» По мнению автора статьи «Учиться или не учиться», это лозунг нынешних русских либералов. Мы совершенно согласны с автором, что приведённая фраза есть действительно лозунг наших либералов.«

А.П.Чехов ( письмо Орлову И.И.)

«Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, лживую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр»

Н. А. Бердяев

«Интеллигенция скорее напоминает монашеский орден или религиозную секту, со своей особой моралью, очень нетерпимой, со своим обязательным миросозерцанием, со своими особыми нравами и обычаями… Для интеллигенции характерна беспочвенность, разрыв со всяким сословным бытом и традициями… интеллигенция оказалась оторванной от реального социального дела, и это очень способствовало развитию в ней социальной мечтательности…»

О борьбе с русской культурой: 

Против войны на Украине? Докажи! Вычеркни русскую культуру из своей жизни!

О либерале Семене Слепакове — жертве либерального Обкома: 

С..ч вокруг Слепакова: И с пылкостью тою же самой, как славили прежде, клянут..

О либерале Григории Явлинком — жертве либерального Обкома: 

«Когда они «пришли» за Слепаковым, я молчал» — Григорий Явлинский