Всеволод Орлов (7 мая)

Мне представляется довольно распространенной у демократически/оппозиционно/прогрессивно настроенной общественности следующая точка зрения. Дескать, ежели б народ РФ научился наконец интересоваться собственным комфортом, благоустройством ближайшего пространства и прочими добрыми хорошими вещами, вместо чтоб заботиться геополитическими проблемами, то все было бы с этим народом хорошо ко всеобщему удовольствию.

Это напоминает мне старый анекдот, в котором жена выносит мозг мужу на тему «а ты меня любишь? нет, ну любишь?» В конце концов, он отвечает: «Слушай, ну вот давай рассмотрим доказательство от противного. Если бы я тебя не любил, я бы не отдавал тебе деньги, не тратил бы оставшиеся на твою косметику и шмотки, не ждал бы по три часа, когда мы куда-то выходим, не общался бы с твоей мамой, не опускал бы стульчак в туалете, ходил бы по дому в трусах, а то и без, тусил бы по вечерам с друзьями в кабаках, водил бы домой баб… Так, погоди-ка…»

Смысл в том, что «так, погоди-ка» с рф-обществом уже состоялось. За последние 30 лет верхний по доходам квинтиль вполне проникся буржуазными ценностями — своей квартирой, домиком с лужайкой и бассейном, обновлением машины, телефона и бытовой техники, услаждением себя путешествиями и прочим материальным самоудовлетворением.

И что? В этом квинтиле меньше сторонников войны? Меньше обиженных на коварных англосаксов, не желающих кланяться в ножки при каждой встрече правнукам победителей в WWII? Меньше страдальцев от несправедливости мироустройства, желающих, чтоб РФ по праву признавалась сверхдержавой?

Да хрен там — их там, скорее всего, даже больше, чем в среднем по популяции. Потому что пока на буржуазные ценности сил нет, можно думать о национальном величии, а можно о буржуазных ценностях. А вот когда материальные результаты достигнуты, вот тут-то хочется чего-то высокого, а высокое у рф-народа достаточно специфично.

Когда у человека нет денег на бутылку, он думает, где их взять. А вот когда уже нашел и когда бутылка выпита, вот тогда возникает самый русский вопрос. Нет, не «кто виноват», нет, не «что делать», нет, не «с чего начать». Это вопрос «Ты меня уважаешь?» За которым немедленно следует «в рожу».

В 90-е, которые сейчас все вспоминают — кто с радостью, кто с ужасом, — вопрос «чей Крым» не стоял так остро не потому, что все возлюбили свободу с демократией, а потому, что надо было как-то на жизнь заработать, кому-то не упустить возможностей, а кому-то и просто выжить и детей чем-нибудь накормить, не до того было. Вот «тучные нулевые» немедленно привели к «мюнхенским речам» и всенародной от них гордости.

Потому что национальная идея, которую так долго за приличные деньги искал забытый нынче Сатаров и другие такого же уровня интеллектуалы, в поиске не нуждается. Она известна. Национальная идея России — величие. А величие понимается как признание остальными народами превосходства по факту. Величие имманентно и тем более велико, чем меньше для него всяких чуждых оснований.

Лучше всего эту национальную идею передают, опять же, анекдоты — анекдоты из серии «попали американец, француз и русский на необитаемый остров или еще куда». В них русский непременно обставляет всех этих «цивилизованных» именно за счет своей не- и даже антицивилизованности.

На этом и общественный договор в РФ строится. Власть может делать, что угодно: воровать, убивать, унижать, но если она обеспечивает ощущение величия, это хорошая власть и все делает правильно, а если нет, то каких бы она там крестьян ни освобождала и какие бы благоустройства ни производила, — ничего ей, кроме презрения, а то и табакеркой по башке, бомбой в карету или пулей и штыком в подвале.

Это не перестраивается, никакой проповедью не изменяется, никакими аргументами не убеждается, ни об какую реальность физиономией не доходит. Это нельзя изменить, это можно только переключить куда-нибудь в безопасное русло — с «зато мы делаем ракеты» на «перекрываем Енисей и в области балета». Вот на колонизацию Марса какого-нибудь направить, может быть.

И тут снова вспоминается анекдот, только уже украинский:
— Ти чув, куме? Мoскaлi у космос полетiли!
— Та Божечки! Невжеж усi?