Михаил Бару. Две миниатюры

Писатели, особенно русские, в массе своей сущие язычники – кому и чему только они не поклоняются.

До недавнего времени молились чернильницам и перьям, заговоренным монахами-библиотекарями Достоевского мужского ставрогинального монастыря, носили ладанки, в которых помещалась частичка пепла второго тома «Мертвых душ», амулеты, предохранявшие рукопись от дурного глаза критиков и собратьев по перу, клали стопки чистой бумаги под тома Чехова или Толстого, …

Что касается молитвы, то она у каждого писателя своя, написанная им собственноручно и заучивает он ее наизусть, а бумажку с текстом уничтожает, чтобы не дай бог никто ее не украл и не воспользовался. Были случаи, когда молитвы успешных и знаменитых писателей крали и продавали за несусветные деньги писателям молодым и незнаменитым. В послевоенное время, когда писателей развелось видимо-невидимо, существовал даже черный рынок этих молитв, но он быстро рассыпался из-за огромного количества наводнивших его подделок. Вроде и молитва точно та самая, что была, скажем, у самого Ильфа и Петрова, которую они читали вдвоем перед началом написания «Двенадцати стульев», и слова в ней на тех же местах, и прочтешь ее не меньше трех раз, и лоб о письменный стол расшибешь, кланяясь, но достаточно одну запятую переставить, не говоря о слове, и… станешь писать и получается такая «Мать»… или даже «Цемент»…

******************************

  У меня в книжке «Непечатные пряники» есть история о матрешках, которые расписывали в столице нашей Хохломы – городе Семенове. «Семеновцы начали заниматься матрешками еще в конце двадцатых годов и в советское время делали матрешек даже к царскому столу.

Лучший друг писателей и физкультурников любил дарить матрешек соратникам по строительству коммунизма в одной отдельно взятой и запуганной до смерти репрессиями стране. Как-то раз, к Первому съезду писателей СССР, Иосиф Виссарионович заказал набор матрешек-писателей для Алексея Максимовича. Понятное дело, что все они помещались внутри огромной и усатой горьковской матрешки.

Рассказывают, что когда Горький открыл крупных матрешек Толстого, Фадеева, Эренбурга, Бабеля, а вслед за ними еще десяток мелких леоновых, парфеновых, безыменских и совсем мелких вишневских, то увидел, взяв в руки толстое увеличительное стекло, крошечную пятимиллиметровую матрешку чекиста Ягоды, – его чуть кондрашка не хватила».

Пару недель назад приступил ко мне ВКонтакте некто Игорь Блюм с вопросом. Представился экспертом по русским матрешкам и спросил, откуда у меня сведения о том, что лучший друг писателей дарил матрешек… Скажу честно – прежде, чем ответить эксперту, я несколько минут колебался. Хотел я ему сказать, что прочел эти сведения в мемуарах баронессы Будберг, напечатанных крошечным тиражом в Германии в эмигрантском издательстве «Грани», во втором томе на сто третьей странице. В сети этих мемуаров оцифрованных нет, но в РГБ есть бумажные. Выдают, правда, не всем, а только тем, у кого есть ученая степень, но решил не усугублять и сказал, что все выдумал из головы. Тогда эксперт спросил меня, зачем я выдумал эту историю. Что тут ответишь… Эксперт оказался человеком благородным и пообещал «не чехвостить» меня публично, а просто рассказать у себя в блоге, как дело было. Его рассказ одна возмущенная читательница прокомментировала: «Это уже не фантазия, а намеренное враньё! И очень радует, что есть люди, которые его развенчивают…». К чему я это все… Покупайте «Непечатные пряники» — там таких историй несколько. Если вдруг вам покажется, что автор вас разыгрывает – не сомневайтесь. Так оно и есть.