Марина Шаповалова

Посмотрела [фильм Марии Певчих]. Обсуждать там нечего. Но вот подумалось и захотелось написать немного о другом. Хотя, конечно, всё связано.

Трудно с позиции человека, который ничего не делает, обсуждать дело жизни Навального и его команды. Тем более когда оно было самым ярким и единственным политическим движением в стране. Тем более теперь, когда сам Навальный пожертвовал жизнью за свои убеждения. По сравнению с чем мои слова – всего лишь пустые слова. Я пыталась иногда сказать, что не понимаю, зачем им на вооружение взята такая глупая тема – «борьба с коррупцией». Но тема, надо признать, заходила миллионам, находила отклик. Запрос, стало быть, был угадан верно. И то правда – фильмы-расследования и свои ролики Алексей делал мастерски, получалось интересно. Сам он был фигурой харизматичной; его ненавидели, но к нему и тянулись. Ему симпатизировала молодёжь. Ну и получалось, что критиковать единственную реальную деятельность на нашем выжженом поле, ничего не имея равноценного предложить взамен, как-то неловко и неумно.

После просмотра фильма Марии Певчих я вдруг поняла: смертью Алексея обнулилось то главное, ради чего стоило промолчать. То политическое, что концентрировалось в его личности. Не соглашаясь с чем, нельзя было не признать, что больше ничего «из будущего» у нас нет. Да, в этом беда, что сил так мощно прорасти сквозь бетон режима хватило только у одного. Но теперь нет и его. Осталась одна глупость «борьбы с коррупцией». И обнажилась, лишённая энергии автора и его человеческого обаяния.

Начнём с предмета: никакой коррупции в РФ нет. По большому счёту, её нигде нет – это такой демагогический способ внушать электорату, что у госчиновника в идеале не должно быть личных интересов. Но «идеального газа» в природе не существует, это абстракция. Как и чиновник, лишённый естественных человеческих качеств. Но если признать это за исходную истину, то придётся сделать следующий шаг: признать и то, что существующие государственно-управленческие системы вовсе не минимизируют «человеческий фактор». Даже наоборот: они все построены под извлечение всеми госслужащими выгод за счёт госбюджетов. То есть – за счёт налогов, вынутых из карманов производителей. Коррупцией в западных демократиях называют извлечение чиновником «внеплановых» личных выгод – не по штатному расписанию, так сказать. Никто не сомневается, что абсолютно все они это делают, когда могут. Иначе в деловом и политическом мире не ценились бы личные контакты. А они ценятся всеми и везде. А раз «от человека зависит», то дело только в изобретении изощрённых видов «борзых щенков». Того, от кого зависит, всегда можно чем-то заинтересовать.

В этом – условно «западном» — мире «борьбой с коррупцией» называется увлекательный и тоже выгодный квест по откапыванию «борзых щенков». На нём делают головокружительные карьеры журналисты, представляющие скучающей публике интереснейшие расследования. Для чиновного аппарата это – внутривидовая борьба. Не сумевший своих «щенков» надёжно захоронить выбывает из игры, освобождая место для коллег-соперников. Тут даже есть место для справедливости в некотором смысле: мол, а нефиг зарываться, и без того целиком харчуясь на госбюджете. Хотя часто доходит до абсурда, совсем запредельного для нормальных человеческих отношений: любой подарок на день рождения ведь тоже можно представить как взятку. Чем потом доказать, что и в мыслях не было? А всё, квест есть квест: попал в ловушку – фишка сгорела.
Всё описанное в РФ тоже присутствует, но маргинально. Потому что здесь извлечение прибыли из занимаемого места (в госаппарате или в квазиполитической пристройке) – системообразующий принцип. По нему система составлена, и благодаря ему функционирует. Через материальную заинтересованность в сохранении за собой занимаемого кресла проводятся управленческие сигналы сверху вниз и обеспечивается отчётность в обратном направлении. Отключи его – никто ничего делать не будет. Откаты значат не меньше распределения бюджетного финансирования, а иногда и больше. Тем более, они часто слитны и нераздельны. С одной стороны, эта система сложнее «западной»: в ней, что по чину, а что не по чину определяется не только штатно, но и понятийно, «в устном предании». С другой она проще, поскольку строго вертикальная. Горизонтальные связи в ней мало значат или вообще нежелательны.

За назначение на управленческое место платит «наверх» и губернатор, и начальник ОВД, и руководитель налоговой, и судья. Дармовых мест в системе нет, за все надо сначала заплатить. Потом потратившийся на назначение свой вступительный взнос отбивает – откатами, заносами, услугами и чем придётся. Кто этого не знает, кроме детей в детском саду? Что тут можно разоблачить? Это же общее правило, несущий элемент конструкции. Ну да, можно взять любого – буквально каждого! – и рассказать-показать, из чего складывается его семейный бюджет. Если напрячься, можно даже выяснить, сколько он своему вышестоящему ежемесячно отвозит кошёлками. Допустим, что и это удастся вскрыть, и показать. И что? Что это даст? Не исключено, что такое «вскрытие коррупционера» будет использовано желающими его сковырнуть или занять его место. И то не факт. Потому что для этой внутривидовой борьбы публичное «вскрытие» может быть только поводом, а реально у противников «вскрытого» должен быть на него внутрисистемный компромат. Что он сделал против системы или начальника, например. Или не то сказал. Не тому заплатил или что-то зажал. Если такого нет, все останутся на своих местах.
Тогда в чём смысл «разоблачений», спросите вы?

Вот и я спрошу: в чём смысл обнародования дворцов и доходов Путина (да и Медведева тоже), если никто, даже теоретически, не может его «подсидеть»? На кого или на что это должно подействовать? И как?

И вот тут мы, кажется, выходим на самое интересное.

Потому что сказать, что рассчитано на возбуждение зависти – это будет только похоже на неприятную правду. Но нет. Это неправда. Путину никто не завидует. Один дворец у «царя», двадцать или сорок, в которых по пять отдельных комнат для хранения домашних тапочек – это не предмет для зависти. Рокфеллеру или английскому королю тоже не завидуют. Масштаб не тот. Завидовать можно соседу. Или тому, кто претендует быть на равных, а живёт лучше. Для зависти надо себя сравнивать с тем, кому завидуешь. Путин – для всех – за рамками подобных представлений. И, честно говоря, посыл фильма был не в эту строну: скорее, в нём было про растрачивание на такую отвратительную и бессмысленную роскошь богатств страны, которые должны принадлежать народу.

Правда, электорат Путина этим поколебать не удалось, потому что в их представлении «ему можно», и для него не жалко. Для них, пожалуй, сам Навальный был «незаконно жирующим», пусть и без дворцов. Поэтому, хотя многие из них (как говорят) фильм про дворец посмотрели, не они – целевая аудитория ФБК.

А кто? Чьи чувства задевает показ квартир Ельцина в монтаже с кадрами в троллейбусе и поликлинике? Из чьего вообще лексикона «народные богатства», в употреблении которых важнее всего справедливость, и их разворовывание-разбазаривание? При том, что вообще богатым быть не зазорно (наконец-то), но не за счёт госбюджета и общенародных недр. Чья это картина мира, кто реально откликается на основные мотивы разоблачительных фильмов?

Ключ к ответу – сам подход, взятый Алексеем Навальным к разоблачению «коррупции». Будто в РФ такое же государство, как в Европе и США. Наверно, потому что он и его команда хотели бы жить и играть по таким же правилам, в которых точно так же работают квесты по раскапыванию неявно-корыстных взаимодействий между бизнесом и госчиновниками, внутри госаппарата и т.д. Где государство контролирует справедливое распределение богатств от общенародных недр. И тому подобное из репертуара лево-демократической повестки.

И, знаете, я прямо сейчас соглашусь, что так было бы намного лучше, чем то, что есть сейчас. Нисколько не разделяя такие идеалы и считая «социальное государство» тупиковым уродцем, в перспективе программирующим социальную катастрофу, я искренне соглашаюсь: если бы всё у нас в стране было так, как хотел Алексей, было бы намного лучше. Потому что сейчас совсем жопа. Избежать того, во что мы сейчас провалились и продолжаем проваливаться, по-моему, лучше было бы любым способом. Абсолютно любым. Лишь бы избежать.

Беда в том, что к началу деятельности ФБК, это было невозможно. Тем более, делая вид, что ведёшь «борьбу с коррупцией как у людей». Фактически создавая симулякр на симулякре. Красиво говоря, всегда хотелось крикнуть этому Дон Кихоту: никаких великанов ты не пронзаешь своим копьём – тебя крутит ветряная мельница, в лопасти которой ты встрял! Кого ты обманываешь своим рыцарским энтузиазмом – нас или себя?

Все ли видели это так, как я и мне подобные?

Нет. Потому что за прошедшие с 1991 года десятилетия выросли молодые поколения. Они не вполне понимали, что происходило в стране с начала перестройки. Ещё меньше понимали, что было до неё, и как это определило начавшиеся тогда процессы. Они оценивали результаты девяностых как данность, которую застали во всей красе. Их оценка, по фактическому состоянию и в нравственном смысле верная, в большинстве совпадала с оценкой их родителей, немало хлебнувших после распада СССР. Навальный политическим чутьём встроился в этот тренд. Наверно, иначе и не могло быть. Он действительно был политиком нового поколения, политиком иного будущего. Только вот под этим будущим не было в прошлом и настоящем никакого фундамента. Понимал ли он это? Может, надеялся, что сам закладывает необходимый для перемен фундамент всей своей деятельностью, и вот-вот сможет на него опереться? Или понял, когда, теряя силы в непрерывных пытках карцером, прокричал своё «ненавижу»?

Это «ненавижу» адресовалось всем, кого можно обвинить в том, что вместо фундамента оказалась трясина, поглотившая Алексея. Всем причастным. Без разбора. Хотя, если уж по любимой всеми справедливости, отнюдь не одинаково виновным. А то и невиновным вовсе, потому что им тоже не на что было опереться.

Наиболее адекватное представление об обстановке, в которой возникла постсоветская Россия – ландшафт после землетрясения и потопа. Это когда, как в романе Маркеса, вся поверхность покрыта гниющими тушами, а каждая лужа может отказаться бездонной трещиной. И в этом зловонном месиве стоит, не понимая, что делать, растерянное население. И ждёт чудесного спасения. А спасатели сами такие же, лишь чуть смелее. Других нет, с Марса не прислали. Делая шаг, надо прощупывать дно. Есть ли оно там вообще. А мертвечина – она должна сгнить. С нестерпимой вонью свыкаешься, потому что другого воздуха нет. На снующих паразитов и копошащихся опарышей смотришь уже, как на благо: чем быстрее они обглодают вот это всё, тем лучше, воздух становится чище. Вы не видели так девяностые? Если нет, то, наверно, вам не приходилось тогда передвигаться по этому полю и пытаться его расчищать, хотя бы перед собой. Наверно, поэтому вы не вспоминаете, каким счастьем было тогда каждое дуновение свежего ветра. Почему нам могло показаться, что осталось только дорасчистить, дать просохнуть, и всё будет хорошо. В девяностых, да, паразиты чрезвычайно размножились и жирно поживились падалью. Заодно, кстати, её утилизировав. Но неправда, что других не было – были люди, изо всех сил пытавшиеся спасать страну для иного будущего. Но они первыми проваливались в омуты мнимых луж. Или топь проседала под их ногами и засасывала. И убивала.

Навальный не увидел, не почуял трясины под своими ногами. Тоже надеялся, что болото вот-вот просохнет. Правильно ли будет лет через двадцать-двадцать пять его обвинять в этом? Проклинать и ненавидеть весь его ФБК за то, что занимались выдуманной «коррупцией», и снимали фильмы про домик для уточки, когда страна скатывалась в пропасть тоталитаризма, войны и самоистребления?

А ведь это будет. По той же логике. Придут новые люди и оценят только результаты. Полный провал, то есть. И выставят свой счёт поколению навальнистов, резко и в оскорбительной форме отмежевавшись от них поимённо. От их методов, от их позы ни с кем не готовых объединять усилия, и от всего, что они оставят в наследство брошенной ими стране. Тем более, что без харизмы и таланта Алексея Навального, у них остаётся только брюзжание в адрес предшественников и паразитирование на левизне униженного населения ради монетизации своих видосиков. Разве эту часть правды нельзя будет подтвердить расследованием?

Проблема, однако же, снова будет не в том, кого обвинят. И не в том, по заслугам или нет. А в том, что в таком ослеплении ненавистью с позиций праведных судей невозможно ничего исправить.