Тая Найденко, поэт (Одесса)

Где-то мне попадался текст на глаза — о том, как тяжело нынче приличному человеку в РФ. Трогательное описание того, как люди шли на похороны Навального, а перед тем писали завещание, собирали с собой рюкзак на случай задержания, пристраивали детей и кошек по знакомым… Автор явно старался донести и растрогать.

Очень трогательно. Правда.

И текст хороший. Умом понимаю, что жалко их должно быть. Но как-то не трогает. Как-то мы огрубели тут после всего. И как-то не отпускает мысль: будь вы там похрабрее, мы бы тут ракеты не ловили, правда?

И захотелось что-то своё в ответ написать, тоже трогательное. С метафорой эффектной. Ну вот, например, Достоевского один раз на расстрел сводили — так он на всю жизнь впечатлился. А нас тут водят на расстрел каждую ночь. Целые города, всю страну будто на расстрел водят. И это уже так дежурно, привычно так…

Сидишь работаешь, или спишь, или собаку купаешь, или варишь обед, или смеёшься с детьми — и вдруг завывает сирена: готовьсь, пли!

И каждый переходит внутренне в этот расстрельный режим, отбегает от окон, мчится в укрытие, прижимает к себе кота или ребенка, молится или проклинает — готовится к смерти то есть.

Иногда по несколько раз в день.

Некоторые уверяют, что уже совсем привыкли и даже не боятся. Они врут. Инстинкт выживания не отменить — при взрывах страшно, адреналин каждый раз херачит, как в первый раз. Жить хочется всем.

После отмены тревоги пересчитываются повреждения в городе, раненые и погибшие. Приходит чувство немного стыдной радости: не меня в этот раз, не моих детей, и даже никого из родных.
Потом, позже, выделяешь горестных минут десять на то, чтобы всмотреться в фото мёртвых детей, женщин, мужчин. Окровавленных — или просто задавленных насмерть, спокойных, будто бы спящих. Часть сознания при этом фиксирует, как именно прилетело, и пытается подметить, где в домах опаснее на самом деле.

А больше, чем десять минут, на это тратить нельзя. Потому что накроет так, что месяц выть будешь, и пользы от тебя тогда никакой. А нужно опять — работать, мыть собаку, гладить детей, смеяться, готовить ужин. Жизнь идёт, ее никто не отменял. Просто расстреливают время от времени.

Да, я вечно буду благодарна россиянам, которые помогают нашим выбраться из РФ. И тем, кто воюет на нашей стороне. И тем, кто — как Руслан Зинин — избавил мир от воинственной гниды.
А для остальных у меня нет жалости. Мы и себя-то уже почти не жалеем.

В Одессе сегодня уже 14 [ВБ: уже, как минмум, 20] погибших.

Судя по количеству раненых — будет больше.

Я стараюсь совершить в себе невозможный на первый взгляд ядерный синтез — и в очередной раз переплавить ненависть к врагу и клокотание — в слова поддержки и любовь для своих.

Схожу к подруге, которая сегодня застала прилёты на улице и впечатлилась, выпьем…

А потом — поработаю, выкупаю собаку, сварю суп, посмеюсь с детьми. Этого у меня не отнимут.