Владимир Пастухов

Loading

Осмысление гибели Навального происходит медленно и болезненно. Совершенно очевиден тренд: от ярости к унынию, кое-где — к панике. Это касается не только представителей российского политического класса (в той его части, которая не солидаризуется с режимом), но и политического класса на Западе. Что думает политический класс на Востоке и думает ли он о России в таких подробностях, мне неизвестно.

С одной стороны, есть некоторый консенсус, что Навальный был гарантом реализации самого «оптимистичного» сценария, при котором на смену Путину к власти в России придет анти-Путин, то есть ориентированные на Запад либералы. С другой стороны, есть консенсус, что после гибели Навального шансы на реализацию такого сценария резко упали. Теперь после Путина в России ожидают в лучшем случае не-Путина, а каким этот не-Путин будет, никто точно сказать не может.

Резко изменился тон высказываний о «России будущего». Теперь ее либерализация и демократизация в обозримой перспективе рассматривается как утопия. И все это удивительным образом привязано исключительно к гибели Навального. Становится очевидным, что в очень многих головах Навальный был не одним из, а единственным и исключительным шансом на либерализацию и демократизацию в России. Поэтому его гибель воспринимается как «крах великой иллюзии».

На мой взгляд, надо разграничить, где кончается крах иллюзий и начинается иллюзия краха.

О крахе иллюзий. Навальный безусловно был самым узнаваемым и бескомпромиссным противником Путина. Но Навальный как раз был совсем не про либерализацию и демократизацию. Он был про борьбу с этим режимом и про власть. Какой именно другой режим мог и должен был развиться в России в случае победы Навального, всегда и было спорным вопросом. Может быть, либеральный и демократический, а может быть либеральный, но не демократический или наоборот. На мой взгляд, скорее наоборот.

А вот что не вызывает сомнений, так это то, что с именем Навального многие связывали самый быстрый и самый прямой путь к прекращению путинского режима — через «мирную революцию». Гибель Навального действительно сильно подорвала веру в реалистичность такого простого и быстрого пути. Все становится очень сложным: если революция, то совсем не мирная с последующей диктатурой победителей; если мирная, то не революция, а верхушечный переворот, при котором у власти остаются представители путинских элит. Эта нахлынувшая вдруг со всех сторон сложность, по всей видимости, и вызывает фрустрацию. Но только потому, что простота, в которую многие поверили, как раз и была иллюзорной.

Об иллюзии краха. Стала ли перспектива либерализации и демократизации в России действительно более иллюзорной после гибели Навального? На мой взгляд, нет. Она как была далекой и сложно реализуемой задачей, так и осталась. Скорее всего, это задача какого-нибудь второго этапа русской революции, которая, к слову сказать, вряд ли будет мирной. С большой долей вероятности источником этой либерализации и демократизации станут отнюдь не революционеры, а те, для кого они расчистят дорогу, то есть частично и неизбежно — второй эшелон путинских элит (ничего нового с исторической точки зрения). Займет этот процесс целую историческую эпоху, которая может растянуться на несколько поколенческих шагов. В этом смысле переживаемая фрустрация после гибели Навального – это иллюзия краха, так как ничего в этом раскладе для России существенно не поменялось. Нас ждет очень долгое и мучительное оздоровление прежде, чем наступит демократическая ремиссия.

В продолжение темы про иллюзии. Мне когда-то жена рассказала притчу о бедном фермере, у которого был страшно дорогой, не по карману, конь. Все соседи его уговаривали коня продать, говоря, что он его до добра не доведет, так как не по чину владение, а он отказывался: мол, мы же не знаем всего замысла. Как-то конь убежал, и соседи стали его укорять, что вот продал бы, был бы хоть богатым. А он отнекивался: мол, не знаем всего замысла. А потом конь вернулся с кобылицей такой же и жеребенком. Соседи в голос запричитали, что вот гений же мужик, мы-то думали, а он всех переиграл. А тот все за свое: мол, не знаем конечного замысла. Тут сын его сел объезжать жеребенка, упал, сломал ногу, ее ампутировали. Соседи снова за старое, причитают, что вот дурак, все зло от этого коня у него. И он за свое – мол, неизвестен же весь сценарий, вся задумка. А потом случилась война, и всех молодых людей забрали на войну, кроме его сына, и все погибли. Ну и так до бесконечности.

Это я к чему? А это я к тому, что в феврале 2022 года я слушал британскую разведку (других-то нет) и всезнающий институт войны и считал, сколько недель продлится чудо обороны Киева. Потом была осень 2022-го, и я слушал все ту же британскую разведку (других-то нет) и все тот же институт войны, и считал, сколько месяцев осталось до выхода к границам по дате начала войны. Теперь февраль 2024 года, я слушаю всех, в том числе британскую разведку и институт войны, и считаю, сколько лет осталось до выхода опять в пригороды Киева.

Сразу после того, как было объявлено о планируемом украинском наступлении, в «меню возможностей» был вписан вопрос о последующем русском контрнаступлении. Неуспех первого делает естественным успех второго. Но всякий успех относителен. Сегодня сформировался новый консенсус о непобедимости ВС РФ. Он в психологическом отношении является калькой ранее существовавшего консенсуса о неизбежности военной победы Украины. Однако этот консенсус сильно «режет углы», выпячивая преимущества России и ретушируя ее уязвимости. А они есть: измотанная группировка из трехсот тысяч мобилизованных без ротации в течении полутора лет, тришкин кафтан материально-технического обеспечения «с колес», неопределенность в вопросе готовности бороться с более современными системами вооружений, если они будут поставлены Украине, вымывание пассионарного слоя, готового заткнуть своими телами бреши на фронте, чтобы избежать дополнительной мобилизации. Сегодняшнее плато стабильности для Путина реально, но не безгранично. И мы по-прежнему не знаем всего замысла…

Один комментарий к “Владимир Пастухов

  1. Владимир Пастухов

    Осмысление гибели Навального происходит медленно и болезненно. Совершенно очевиден тренд: от ярости к унынию, кое-где — к панике. Это касается не только представителей российского политического класса (в той его части, которая не солидаризуется с режимом), но и политического класса на Западе. Что думает политический класс на Востоке и думает ли он о России в таких подробностях, мне неизвестно.

    С одной стороны, есть некоторый консенсус, что Навальный был гарантом реализации самого «оптимистичного» сценария, при котором на смену Путину к власти в России придет анти-Путин, то есть ориентированные на Запад либералы. С другой стороны, есть консенсус, что после гибели Навального шансы на реализацию такого сценария резко упали. Теперь после Путина в России ожидают в лучшем случае не-Путина, а каким этот не-Путин будет, никто точно сказать не может.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий