Автор: „Пусть наша плоть недужна и безыcходна тьма, но что-то делать нужно, чтоб не сойти с ума.“ – В давних строчках Бориса Чичибабина слышится призыв… и отчаяние. В размышлении над жизнью и смертью Алексея Навального, вспоминаются и другие слова из того же стихотворения: „Давайте делать что-то и – черт нас побери – поставим Дон-Кихота уму в поводыри!“ Именно так и поступал Алексей. Здравый ум „санчей“ (и мой также) подсказывал, что „встраивание“ в систему Упырей с помощью надуманного „умного голосования“ – блеф! Но отвергающей насилие, пассионарной натуре Алексея хотелось верить в невозможное, верить, что просветительством можно многое изменить… Прозрение, думаю, наступило после отравления. А вместе с этим пришло понимание, что политического будущего у него в России нет.
„Но пронзительный мотив начинается! Вниманье!“ – Навальный возвращается в РФ! Будучи одним из „санчей“, ничего не понимая, я крутил у виска пальцем. Сегодня мне очевидно, что фабула жизни Алексей достигла тогда момента, когда одно обстоятельство, неизбежно вызывая другое, гонит жизнь вверх – к ее кульминации!
Разумеется, он ясно представлял, что может с ним случиться. Люди, которые однажды пытались его убить, с легкостью могли доделать начатое в тюрьме. И, конечно, он не был столь наивным, чтобы думать о заступничестве „народа“. Думал ли он о том, что присутствие мученика разбудит совесть людей? Бог весть… Но иначе послужить Родине, как не выбрав путь страданий, Алексей не мог.
Кому-то его смерть напомнит смерть тургеневского Рудина, взобравшегося со знаменем и тупой саблей на вершину баррикады, защищать которую было бессмысленно.
Что ж, если думать о гэбэшно-бандитской России, о людоеде фюрере, в угоду которому проходило посмертное издевательство над телом и родными Алексея, и дальше – вспоминая о многовековой истории рабского равнодушия, о человеческом стаде, традиционно духовно и ментально соединенном со своими верховными изуверами, то мы будем вынуждены согласиться.
Но „другой“ России – „малороссии“, каким-то чудом сохранившейся в извечно рабском хомуте, выбравшей когда-то в споре между Иваном Изувером и митрополитом Филиппом –
между царем и духовным авторитетом последнего – этой России подвига Алексея Навального не забыть.