Борис Владимирский. ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ? (Развивая тему)

Мой друг Валерий Стародубцев задал законный вопрос:

«Почему-то никто из пишущих об Анне Андреевне Ахматовой не упоминает, что ее настоящая фамилия Горенко. Зато об Александре Моисеевиче Володине почти каждый сообщает, что на самом деле он Лифшиц. К чему бы это?»

Я коротко ответил в комментарии, но хочу дать и более подробный ответ. Коротко было так: «Ну, может быть, об этом стоит время от времени напоминать, потому что Александр Лифшиц стал Володиным не по своей воле. В отличие от Анны Горенко.»

А теперь поподробнее. Вот известная история володинского псевдонима, как она описана в его «Записках нетрезвого человека»:

«Когда в альманахе «Молодой Ленинград» первый мой рассказ приняли, воодушевленный этим, я пришел с шестилетним сыном в издательство. Редактор мне говорит:

— У вас такая фамилия, что вас будут путать. Один написал плохую статью о Шагинян, у другого какие-то нелады на радио.

Я-то понимал, в чем дело. Моя фамилия немыслима в оглавлении среди хороших молодых русских писателей.

— Что же делать? — спрашиваю.

— Это кто — ваш сын?

— Да.

— Как его зовут?

— Володя.

— Вот и будьте Володиным.

И я стал.»

Примерно так же появился у Григория Офштейна псевдоним «Горин». Когда он вместе с товарищем «по несчастью» Аркадием Штейнбоком, тоже юмористом, пришел на программу «С добрым утром», редактор взмолился: «Ребята, такое даже при царе не разрешалось!».
Историям такого рода– рассказанным или нет — несть числа. Таким или наверняка похожим образом появились творческие псевдонимы Самуила Алешина, Леонида Зорина, Михаила Рощина, Анатолия Гребнева, Михаила Шатрова, Александра Свободина, Аркадия Арканова, Аркадия Инина, Феликса Камова, Александра Галина, Давида Самойлова, Григория Бакланова, Лазаря Лагина, Леонида Лиходеева, Эдуарда Тополя, Юлиана Семенова… Разве что кто-то менял родовое имя самостоятельно и добровольно, не дожидаясь редакторской подсказки. Но и в этих случаях воля была не слишком доброй. Так уж была устроена сперва имперско-российская а потом многонационально-советская ономастика, что именно еврейские имена звучали там неблагозвучно или даже неприлично.

Это-то обстоятельство и оказывало решающее воздействие на выбор публичными персонами своих псевдонимов. «Легче» было обладателям относительно нейтральных фамилий – скажем Виктору Шкловскому или Аркадию Белинкову, Майе Туровской или Инне Соловьевой, Ефиму Копеляну или Ролану Быкову. А хрестоматийные Рабиновичи становились то Волынским, то Иртеньевым, придавая псевдониму «титульное» звучание. Нет, бывали, конечно, и жестоковыйные Рабиновичи, не желающие маскироваться под «большого брата». Были те, кто просто отказывался менять фамилию, а один Рабинович когда-то даже подчеркнул свою инакость, превратившись в Шолом-Алейхема. Но и самым стойким часто приходилось пользоваться если не маской, то гримом и драпировкой – Иосиф Соломонович Гроссман становился Василием Семеновичем, А Натан Исаакович Эфрос — Анатолием Васильевичем.

Конечно, дело не только в навязанной русификации. Для многих эта русификация, отказ от всяких, в том числе и внешних, признаков еврейства, от так называемой «местечковости» становилась глубокой внутренней потребностью. (А в послевоенные годы она усугублялась травмой Холокоста). Иные, даже не меняя имени, уходили в «титульную» религию (как Найман или Улицкая), другие меняли сперва имя, а потом и крестились (как Галич или Коржавин). Но смею думать, что в любом случае их свободный выбор в большой степени диктовался общей атмосферой российско-советской жизни, в которой быть и звучать евреем означало быть неправильным и маргинальным.

Недавний фильм Анны Наринской (Anna Narinskaya) сделанный соместно с режиссером Игорем Садреевым, назывется «Найди еврея» (так же, как и ее авторская выставка 2020 года). Он рассказывает, как нарицательного еврея власть (цензура и редактура) прятала за подкладку советской жизни и какие в связи с этим возникали антисемитские или филосемитские мифы. Но мне название фильма кажется даже многозначнее его содержания. Потому что дело не только в самой власти. Еврей нередко прятался сам. И такие прятки перед лицом агрессивного антисемитизма не могут не вызывать сочувствия. Как тогда, так и сейчас, потому что понятно, зачем антисемиты ищут еврея под псевдонимом, в турбине самолета, в приграничном кибуце или на университетском кампусе.

Но еврей при этом сплошь и рядом прятался и прячется от самого себя, отрицая свои традиции, культуру и самое причастность еврейству. Когда Григорий Горин взял свой псевдоним, Владимир Войнович шутливо расшифровал его так: «Гриша Офштейн Решил Изменить Национальность». К счастью, относительно Горина это всего лишь шутка, но в очень многих случаях – вовсе нет.
Для поневоле или добровольно ассимилированного человека — как бы его ни звали — найти еврея в себе трудная и небанальная задача. Часто ее решению мешают внешние обстоятельства. Но иногда помогают. Уже после того, как фильм был снят, появился в интернете и вскоре после катастрофы 7 октября, Анна Наринская, живущая сейчас в Германии, написала в своем фейсбуке: «Заявление. Я долго считала, что национальная идентичность это пережиток. И моя идентичность это культура и гуманизм как позиция. Сейчас я четко осознала что это не так. У меня очень простая идентичность: я еврейка».

Когда антисемиты в пору борьбы с «космополитизмом» гогоча и улюлюкая раскрывали еврейские псевдонимы, это было гнусно и отвратительно. И я понимаю Валерия Стародубцева, который в нынешних настойчивых подчеркиваниях настоящей фамилии Володина видит опасное повторение пройденного. Но я также думаю, что не менее гнусной и отвратительной была ситуация, которая заставляла сына Моисея Лифшица скрывать отцовскую фамилию. Да, мы привыкли к его красивому (да еще и в честь сына) псевдониму, без которого никогда уже не обойдемся. Но неплохо бы помнить, что он все-таки был Лифшиц. Переименованный редактором Лифшиц. И в этом (только в этом) смысле я – за раскрытие псевдонимов.