Автор: Американский литературный критик Майкл Дирды посвящает свою статью в «Вашингтон Пост» выходу нового перевода романа Достоевского «Братья Карамазовы» (перевод Майкла Р. Каца; отрывок из статьи)
«Как и другие романы Достоевского, «Братья Карамазовы» представляют души своих главных героев как поле идеологической битвы между верой и разумом, противоставляя русскую духовность и самоотверженное христианство, представленное Зосимой, социализму, нигилизму и рационализму Запада. Будучи консервативным христианином-русофилом, Достоевский надеялся, что его роман станет теодицеей [оправданием Бога, представлением его как абсолютное добро], оправданием путей Божьих, но как художник он придает равное значение атеистическому и эмпирическому мировозрению.
Полифонический по структуре роман «Братья Карамазовы» ловко оркеструет множество разнообразных голосов, пока его «ведущие» спорят о Боге, религии, душе, бедности и многом другом. Но не ждите цивилизованных философских диалогов, которые можно найти у Платона или Шоу.
Достоевский обычно выбирает чрезмерное театральное излишество — его люди то разглагольствуют и плачут, то кланяются и целуются, а иногда даже преклоняют колени друг перед другом. Поскольку почти у всех из них отсутствуют привычные социальные фильтры, их разговоры быстро переходят в интимные, даже постыдные признания.
На протяжении всего романа, затаив дыхание мчащегося от кризиса к кризису, Достоевский связывает целое посредством символического удвоения (Иван и Смердяков), предзнаменования будущих событий, повторяющихся образов (конфеты, пальцы, смех, бесы) и ряда других риторических приемов. Как ни странно, три самые знаменитые главы этого великого романа-трагедии — все, что связано с Иваном, — сочетает в себе ужас и жалость».
Источник: газета «Книжная лавка писателей» № 92, газета Washington Post, Майкл Дирды.