Всеволод Орлов

Мадам В-каждой-бочке-затычка Шульман разлилась соловьем про то, как рыночная экономика спасает РФ, поэтому — ура! — дефицита, как в Совке, не будет, если подлое государство не вмешается и не станет ничего регулировать, а волшебный рынок все уравновесит ценами. Это она с экспертным видом повторяет за людьми, которые ей кажутся «правильными», типа мадам Ах-я-не-макроэкономист Зубаревич. При этом, естественно, не понимает, что экономические эксперты, говоря о благодетельности рыночной экономики для нынешнего тяжелого положения РФ, имеют в виду вовсе не пресловутые «ножницы спроса и предложения», а построение цепочек полу- и совсем нелегального импорта (и здесь тоже привирают, потому что госвложения в стимулирование этих прекрасных рыночников меряются в сотнях миллиардов). Дефицит же — это совершенно другая история. И его не «не будет» в РФ, а он уже есть.

Тут, впрочем, гораздо интереснее, что в этой логике — «рынок преодолевает дефицит» — и в Совке никакого особого дефицита не было. Как не было? Мы ж давились в очереди за синими курами и еще и не всем хватало. Угу. Только есть смысл вспомнить, что вы давились за курами по рупь, если не ошибаюсь, семьдесят. Но вполне могли не давиться, а пойти на колхозный рынок и без всякой очереди купить жирную желтую курочку без лишних лап и головы с гребешком. Только она обошлась бы рублей эдак в семь-восемь. И картошку гнилую, которую дома надо перебрать и половину выбросить, а вторую при чистке уполовинить после получасового стояния в овощном к «вас-много-а-я-одна» тоже не обязательно было покупать. А можно было пойти на рынок и за три минуты купить очень неплохой картофанчик, еще и сорт выбрать — синеглазку или белопопку или как их там, но только не по 12 копеек, как в овощном, а по 60 за кило.

Но че-то совконенавистники (которые, на мой взгляд, все-таки несколько смешнее и глупее, чем т. н. «совкодрочеры») колхозный рынок посещали не очень, настолько не очень, что даже и не помнят о такой возможности. С чего бы это? А с того, что ценник был тот самый, высокой рыночной теорией освященный, который тупо не по карману 90% населения страны. Это называется «запретительный уровень цен».

С точки зрения реализации потребительского спроса нет никакой разницы между отсутствием товара на полке и наличием товара по запретительной цене. В обоих случаях покупка не осуществляется и еды в холодильнике не прибавляется. И это совершенно рыночная ситуация, не только в «колхозном», но и в общем смысле.

Единственная цель рыночного агента — максимизация прибыли. Прибыль максимизируется ровно двумя стратегиями (невзаимоисключающими) — снижением издержек и увеличением отпускной цены.

Снижение издержек в пищепроме достижимо единственным путем — снижением качества. Поэтому, например, масло сливочное на полке супермаркета непременно будет, еще и в ассортименте. Только на нем будет написана жирность 72,5%. И это будет маргарин из тарнсжиров, в который пипеткой капнули малость лактозы, чтобы химлаборатория Роспотребнадзора могла с чистой совестью подтвердить оной лактозы наличие и разрешить отнести итоговый продукт к молочным и даже где-то сливочным. Ура, рыночные романтики, пустых полок нет, рынок все отрегулировал.
А рост цены обеспечивается только аппетитом производителя. Нет, свидетели невидимой руки рынка уверены, что если какой-то производитель задерет цены, то другие производители, умные, немедленно выложат тот же товар по более низкой цене, и будет всем щасте, а жадный дурак разорится.

На самом деле в суровой рыночной реальности происходит совершенно другое. Производитель и торговая сеть хором пробуют потолок платежеспособного спроса. Вот с мест сообщают, что в Новосибирске, что ли, в общем, где-то в тех краях появились уже яйца по 300 за десяток. Это, на самом деле, очень глупый маркетолог сделал. А как сделал бы даже не умный, а просто минимально профессиональный? Нет, не 299 поставил бы, как полагают знатоки торговых стратегий, изученных по каталогам Quelle, а 305 или даже 310. Потому что на этом отрезке эластичность спроса по цене будет нулевая: психологически и то, и другое для потребителя — «яйца по 300», их купят по 300 с небольшим ровно столько же, сколько и по 300 ровно и незначительно меньше, чем по 299.

Валовая маржа будет максимальной на 310. Сегодня. А завтра, когда публика привыкнет, 312 зайдет незаметно, а там и 320. И нет, никто не будет конкурировать по цене, смотреть на конкурента будут не с надеждой выдавить его с рынка демпингом (нахрена его выдавливать, когда товара не хватает и купят всё и у всех), а с надеждой, что его наглеж прокатит, и ежели у него берут по 310, то и нам пора со своих 280 подниматься. Уж можете поверить, на любом ценовом комитете любого производителя сейчас обсуждается только и исключительно это: уже можно поднимать цену или еще чуть погодить, разгрузить немного склады и поднять завтра.
Но ведь люди тогда не смогут покупать. Скоропортящаяся еда вся пропадет. Риски какие! Да никаких практически рисков. Цены поднимаются солидарно, без всякого картельного сговора, а покупатель с небольшим лагом для привыкания все прекрасно купит, никуда не денется, потому что жрать он хочет каждый день.

Но спрос же рождает предложение, как известно каждому свидетелю невидимой руки рынка. Нет, дорогие мои, спрос у вас на высококачественное сливочное масло по 3 рубля килограмм, а покупать вы будете хреновый маргарин по 300 рублей за килограмм. Потому что со стороны предложения такая стратегия проще реализуема. А романтическое: ой, спросу чего-то не хватает, организую-ка я производство этого чего-то по три копейки штука, — бывает только в сказках, и ежели его пытаются реализовать в реальности, то вот это-то и заканчивается быстрым крахом из-за, например, дорогих новых производственных линий, купленных на неокупаемые идущей навстречу спросу стратегией кредитные деньги.

А почему же в странах рыночной экономики не так? А потому, что рыночная экономика, как и всякая распрекрасная демократия, возникла там не по учебнику, а выросла из миллионов маленьких самореализаций маленьких людей, естественно, как дерево. И миллионер, который в рваном свитере наливает в кантине вино по 4 евро литр, и другой миллионер, который в заляпанном фартуке формует сыр рядом с собственной овчарней, не могут разбавить свое вино какой-нибудь дрянью или закинуть в сырную массу топленого пальмового масла нижних фракций не оттого, что волшебный рынок их за это накажет, а оттого, что не могут. Их дедушки и прадедушки делали так же и то же самое в этих самых сложенных из вручную пригнанных камней стенах, испортить свой продукт нельзя, как нельзя самому себе в бокал помочиться. Это не рынок, а самоуважение. Рынок-то как раз это стремится прибить масс-маркетовыми технологиями и, возможно, прибьет. А может, и нет. Но РФ все это не касается, на этой территории все кончилось вместе с НЭПом и никогда не вернется, эта логика здесь не работает и о ней даже вспоминать не нужно.

А что же делать? А ничего. Покупать яйца по 300 и испытывать чувство глубокого удовлетворения, что они пока не по 400, потому что Шульман сказала, что российская рыночная экономика всех спасет.