Миша Новахов

Мне показали самый страшный фильм в моей жизни. Фильм, «снятый» 7 октября. 45 минут из кадров с нагрудных камер террористов и спасателей, телефонов жертв и камер наблюдения. Я постараюсь описать всё так, будто вы тоже это увидели.

Манхэттен, 10 утра, возле Gotham Hall, на Бродвее, стоят люди в черном с автоматами. Справа от них люди похожие на охрану в эксклюзивных клубах сверяют фамилию со списком приглашённых. Странное чувство для 10 утра рабочего дня. Меня пропускают внутрь и просят сдать iPhone, iWatch, AirPods, предварительно выключив их. Но этого мало — я прохожу через металлоискатель (почему-то забрали даже воду), и подписываю NDA, о том, что не буду снимать и публиковать увиденное.

Вхожу в большой, красивый зал. Здесь явно проходят крутые праздники для обеспеченных людей. Банкетные стулья с мягкими подушками под попу выставлены лицом к экрану. Справа небольшая трибуна, на нее падает луч софита. Через некоторое время на сцену поднимаются двое спасателей, ортодоксальные евреи, дядя и племянник. Они были там. Они всё видели. К подиуму приглашается военный Атташе Израиля в ООН — полноватый человек с добрым, но строгим лицом. Белая форменная рубашка увешана золотыми знаками отличия, верхняя пуговица расстегнута, галстука нет. В погон рубашки просунут черный берет.

Он объясняет почему фильм не показывают публично. Чтобы это не обидело родственников жертв. Атташе уточняет, что в фильм не вошли кадры сексуального насилия и что, фильм отражает примерно 10% того ужаса, который был на самом деле. Цель показа, по его словам: чтобы люди имеющие влияние рассказали всем остальным, раз это нельзя показать.
Во время речи Атташе по залу ходит мужчина и раздает всем гостям маленькие упаковки бумажных носовых платков, чтобы было чем вытирать слёзы. Я кладу упаковку в карман и вспоминаю, когда в последний раз плакал. Понимаю, что это было от радости и умиления, но не от ужаса.

Начинается фильм. Я конечно не помню всю хронологию, но опишу то, что осталось в памяти. На экране появляются титры сообщающие зрителю название населенного пункта и с какой камеры взято видео.

Камера в машине (dash cam). Люди едут по шоссе, камера видит людей с автоматами и пикап траки на обочине. Вдруг в лобовое стекло стреляют, пошла трещина. Стреляют ещё и ещё. Машина теряет управление, съезжает на обочину.

Видео с камеры террориста: они открывают дверь машины, там окровавленные тела, но кажется кто-то жив. С криками «Аллах Акбар, Слава Аллаху» и так далее, террористы расстреливают выживших.

Подобных видео много. Они радостно стреляют по проезжающим машинам, иногда тела вытаскивают, иногда вытаскивают ещё живых людей и расстреливают уже на асфальте. Открывают багажники, достают оттуда вещи, кулеры с едой и водой очевидно, что люди ехали на отдых. Одни из самых жутких кадров — это люди заживо сгоревшие в своих машинах…

Видео с камеры террориста:

Он идет и тяжело дышит, на нем гремит амуниция. Я вижу милые, ухоженные садики и домики за ними. Растут пальмы, светит солнце, всё это напоминает небогатые места Флориды. Детские велосипеды, игрушки, красивые палисадники, всё выращено и сделано с любовью, это чувствуется.

Террористы переговариваются между собой «Смотри, вон, вон сидит кто-то в доме!» Дуло автомата разрывает сетку открытого окна, автомат стреляет, слышны стоны и плач. «Восхваляю Аллаха», кричит убийца.

Камера установлена внутри дома. Мужчина с двумя мальчиками лет 12-ти, из одежды на всех только трусы. Они суматошно бегают по комнате, выбегают на улицу и прячутся в помещении во дворе. Это видно уже с другой дворовой камеры. Появляется террорист и бросает в это помещение гранату. Взрыв. Тело отца падает, мальчики в крови и слезах выходят. Террорист хватает их и ведет в дом. Камера в доме: мальчики сидят на стульях. Террорист открывает холодильник, берет бутылку Колы и допивает из горла, уходит. Мальчик спрашивает брата «Ты видишь обоими глазами?» «Нет», отвечает тот, «только одним». У того, что постарше начинается истерика: «Почему я всё ещё жив, почему я не умер??? Я хочу умереть!!!».

Смена кадра. Женщина, вместе с охраной кибуца приходит в свой дом. Она видит окровавленный труп мужа. У нее истерика. Охрана держит её за руки, пытаясь не дать ей упасть на землю.
Камера террориста с фонарем — ночная съемка. Видимо, в доме нет электричества. Фонарь светит под стол, где тихо прячутся дети в пижамах. Террорист с неистовой силой восхваляя Аллаха расстреливает детей из автомата. Слышен плач. «Ахмед, проверь — там, за ними кто-то живой ещё». Ахмед отодвигает стол и стреляет в чудом выжившую девочку.

Иногда видны лица террористов — это молодые парни с горящими глазами. Они улыбаются своей белозубой улыбкой контрастирующей со смуглой кожей. Понимаешь, что в этой местности арабы внешне могут и не отличаться от евреев — все очень похожи. Вспоминаю, что прочитал недавно — ДНК евреев и арабов во многом схожи.

Музыкальный фестиваль. Молодежь кайфует, играет электронная музыка. Вдруг вдали виден и слышен взрыв. Никто не понимает, что происходит. Люди не верят, что это что-то серьёзное. Склейка — люди пытаются уехать с фестиваля, их расстреливают прямо в машинах, машины врезаются друг в друга, ехать невозможно. Люди бегут по полю — в них стреляют, это напоминает какой-то фильм про фашистов, оставивший след ещё с детства. Но тот фильм художественным. К сожалению, этот документальный.

Спасатели приезжают на фестиваль. Спасатель «Здесь убитые: один, два три, четыре. О боже…» В какой-то момент он перестает считать вслух. Трупов невообразимо много.

В кустах находят сожженные тела, некоторые на тела уже непохожи — угли, некоторые всё ещё догорают. Я отвожу взгляд от экрана. Мозг вбрасывает мне запах жаренного мяса. Я сопротивляюсь, мозг ведет свою игру.

Я не плАчу, но внутри всё переворачивается. Как же возможны такие зверства??? Они делают это ради своего бога, ради Аллаха, прославляя его каждую секунду. Я не верю, что богу это может нравиться! Чтобы он сказал им, если бы увидел это? А если это действительно такой бог, то это никакой не бог — это самый настоящий дьявол! Не тот, смешной, с хэловина, или эзотерический, вызывающий у всех интерес и трепет. А тот, невидимый, который сжигает заживо, убивает детей на глазах родителей, а родителей на глазах детей. И чем больше жестокости, крови, насилия, тем лучше для этого дьявола. Даже если его называют богом.

Газа. Едет пикап с трупом или еле живым человеком — неясно. Террористы кричат «Аллах Акбар», молодые мужчины, не военные, не террористы, без оружия, в спортивных штанах и майках бегут за пикапом снимая всё на телефон. Пикап останавливается. Мужчины бросаются в кузов, пытаясь дотянуться до тела и пнуть его ногой. Тело вытаскивают из кузова, на него все набрасываются, как голодные собаки на кусок мяса. Толпа ликует!

В моей голове возникает вопрос: и по поводу защиты прав вот этих людей орет вся прогрессивная общественность? (Кстати, когда Хамас, в очередной раз, сообщает об количестве жертв в Газе, они не отделяют мирных жителей от террористов. Это важно понимать).

Газа. Молодую девушку с красивым лицом и длинными черными волосами вытаскивают из багажника Jeep Wrangler. Она совершенно обессилена, босые ноги в крови и грязи, на ней топ и спортивные штаны. Понимаешь, что больше всего в этот момент она хочет умереть и как можно скорее. Её запихивают на заднее сидение джипа за ней садится какой-то мужик с рюкзаком. Выглядит так, что с целью изнасилования. Джип уезжает.

Нарезка из изуродованных тел с желтыми бирками на лбах. Пытаются взять ДНК, чтобы установить личность погибших. Страшные гримасы, часто без глаз, где-то из месива лица торчат зубы. Детские трупы в окровавленных пижамах с Микки Маусом и единорогом. Думаю, что это самое страшное. Наверное я не смог бы дальше жить, если бы что-то подобное, не дай бог, произошло с моим ребенком. Отбрасываю от себя страшные мысли.

Камера террориста. На полу лежит почти бездыханное тело мужчины в крови и синяках. Террорист берет садовую тяпку и с криками «Аллах Акбар» пытается ей отрубить голову. Руки тела рефлекторно вздрагивают. Террорист бьет снова и снова, но голова на месте. Край тяпки, видимо недостаточно острый. Террорист в бешенстве от этого.

Прошло 45 минут. Фильм закончился. На экране титр: «только на этих кадрах было убито 135 человек». Осознаешь, что это 10% от количества убитых 7 Октября.

Надо приходить в себя. Забираю телефон и подхожу к военному Атташе и к спасателям, жму руку и благодарю за тяжелую работу. Выхожу на улицу. Людей в черном и с автоматами стало больше. На них глазеют прохожие. Манхэттен, жизнь кипит, чудесная погода. Я растерян, не понимаю, куда идти и что делать. Вроде хочется есть, но мозг опять в вбрасывает запах жаренного мяса. Покупаю овсяную кашу с ягодами. Ем и думаю: этот фильм надо показывать не мне — я и так всё понимаю. Его надо показывать на всех пропалестинских митингах, во всех либеральных колледжах, всем политикам-левакам, зарабатывающим себе очки на крови, ебнувшемуся на голову Илону Маску, в конце концов! Я уверен, что родственники жертв разрешили бы показать это, если бы им объяснили, что от показа этого фильма зависит восстановление здравого смысла в нашем пошатнувшемся мире.

Прошу прощения у всех, кому испортил аппетит этой зарисовкой. Я действительно хотел, чтобы вы почувствовали то, что чувствовал я при просмотре. Я буду добиваться публичного показа, но пока могу лишь рассказать.

Пока писал всё это, разболелась голова. Как-будто пережил ещё раз.

И ещё, никогда не будет снят фильм ужасов, который сможет меня испугать. Теперь я видел всё.