Eden Sabag, участница злополучного фестиваля транса

Потребовалось некоторое время, чтобы слова начали вырываться из меня. Но вот моя история.

Те, кто не был на вечеринке на природе, никогда этого не поймут.

Именно в самом красивом месте. Каждая вечеринка начинается с того, что мы знаем, что теперь у нас есть как минимум 10 часов веселья без забот, что это наш дом на весь день. Именно там и тогда, когда все без обуви, в полной свободе ото всего. Красивые свободные люди.

Мы приехали на фестиваль, но было что-то странное. Мы уже давно ходим на такие фестивали, для нас это не ново. Но энергетика там была другая, мы думали, что, когда взойдет солнце, будет лучше, когда появятся другие артисты, может быть, энергетика изменится, может быть, если придут какие-то друзья, будет другая атмосфера, мы пытались найти оправдания.

За полчаса до начала всей этой суматохи мы сидели в своей канте, я и моя Наама на стульях, Даша лежала с одеялом на полу, и мы все были в трауре. Потому что то, чего мы не знали, приближалось. Когда в итоге — из пятерых вернулись только мы трое.

Мы начали скорбеть еще до того, как начался траур. Это было именно то чувство. У нас болели животы, мы не могли описать энергию словами.

6 утра. Выходит солнце, становится веселее и приятнее, мы с Наамой на площади, начинает появляться улыбка…. и бум. Музыка просто прекращается, и начинаются другие тревожные звуки, в воздухе ракеты, никто не понимает ситуации. Все перевернулось на 180 градусов.

Пересчёт маршрута.

Собираем вещи и ждем у машины. Выходить во время сирены опасно, сказала Инбар, мы подождали.

Дарья встала и произнесла молитву Шма Исраэль — для всех нас: Дай Б-г благополучно добраться домой.

Мы сели в машину, и с этого момента все пошло наперекосяк.

Если мы думали, что до сих пор все шло не так, то мы поняли, что это еще не все.

Нас было пятеро в нашей машине. Пять душ. Пять вселенных, каждая из которых получила свой приговор.

Мы с Дарьей вернулись в конце дня живыми в шоке — в шоке, что мы живы, в шоке, что мы снова вместе, в шоке, что нам удалось пережить это — каждой по-своему.

Наама попала в больницу после трех полученных пуль, и, слава Богу, сегодня она дома, выздоравливает и жива.

Илькин погиб.

А Инбар.. последнее, что осталось — это видео, где четверо террористов увозят её в Газу, мы не знаем, что с ней и в каком она состоянии.

Мы сели в машину и поехали в сторону выхода с территории фестиваля, там была пробка, мы несколько раз садились и выходили из машины из-за сирен, мы начали слышать выстрелы. Как бывшая пограничница я понимаю, что выстрелы не единичны — они не наши, здесь есть и другие, оглядываясь назад, мы поняли, что первые несколько машин сделали пробку, потому что внутри все уже были мертвы.

Внезапно в один момент мы услышали выстрелы ближе, чем когда-либо, крики и около тысячи бегущих назад людей, включая полицейских, мы поняли, что у нас большая проблема.

Мы все бежим внутрь территории фестиваля, на пути падают люди, помощи нет, продолжаем бежать, мы были утками, загнанными в вольер.

Мы разделились на бегу, каждый заботился о себе, я добежала до танцевальной площадки и вдруг поняла, что бегу туда, оттуда идут террористы, я пробую другое направление – но оттуда тоже стреляют. Мы были окружены.

Я думала, что знаю, что такое теракт — я думала, что надо найти безопасное место на два часа, и когда их ликвидируют, мы вернемся к машине.

Никто не думал, что десять часов вечеринки будут превращены в бегство от террористов и бесконечные молитвы.

Мы дошли до середины площади, я, Дарья и Инбар залегли под сцену, там собралось человек 70. Минут 20-30 мы старались вести себя тихо. Выстрелы снаружи приближались, крики людей от страха и боли и крики по-арабски. Одному Богу известно, что там было! Под сцену набилось ещё больше людей, к счастью или к несчастью я дошла до края сцены — мысль в этот момент была: либо я умру первой, либо убегу первой. И зависит это от того, с какой стороны придет террорист.
Внезапно полицейский, который охранял нас снаружи, закричал, чтобы мы немедленно уходили отсюда!!!!

К счастью, я была на безопасной стороне сцены, я просто подняла ткань и выбралась, там был забор, я перепрыгнула через него. С того момента, как я начала бежать, я больше не видела никого из своих друзей.

Тех, кто остался и не успел выбраться из-под сцены, я так понимаю, расстреляли… Я хотела убежать, спрятаться в туалете, бегу, задним числом, кроме двух кабинок, уже всё расстреляно.
Бегу, вдруг рядом со мной останавливается машина и мне кричат, чтобы я запрыгнула.

Я внутри на ком-то рядом с водителем, а кто-то сверху – уже на мне, ещё пятеро сзади и еще две в багажнике.

Мы ехали по пепелищу, выехали на главную дорогу и свернули направо. Через 20 секунд езды мы увидели вдалеке фургоны террористов, стреляющих в нас, водитель просто затормозил, сделав полный разворот в другую сторону. Газуем с нуля до 200, тоже самое на другой стороне, через десять секунд по нам стреляют из фургонов террористы. 4 раза попытки туда-сюда привели нас к решению двигаться на север и, что бы ни случилось, будь что будет.

Вдруг мы увидели на обочине дороги, на пустом клочке земли, просто танк с 30 людьми и полицейскими, которые видели, что мы застряли на дороге и кричали нам, чтобы мы бросили машину и бежали к ним. Водитель просто остановился, и мы побежали к ним, заложив руки за головы. Выстрелы в воздух, взрывы отовсюду.
Мы лежали на земле под и рядом с танком, почти 30 человек, один на другом на участке размером 3 на 3 метра, не менее 5 с половиной часов.

Мы там застряли.

Ракеты в небе, гранаты, РПГ, выстрелы – знакомые со времён службы в армии и совсем незнакомые… Мы начали делить роли и говорить о том, кто чем занимался в армии. Одна девочка была инструктором по танкам, попросили ее залезть внутрь, чтобы завести танк. Кто-то спрашивает: «Кто из автомата умеет стрелять?» Кто-то берёт автомат и отползает в сторону. «Кто умеет стрелять из М16?», «Кто связист?» (связи армии, которой вообще то не было, потому что всю связь захватили террористы).

Буквально аукцион самообороны и выживания.

Со мной был волшебный полицейский, и звали его Лирон, хотелось бы найти его, который во время всех взрывов в небе просто сказал мне сделать селфи: «Мы сегодня будем дома, но сделай фото на память!». Я хотела бы найти тебя, Лирон! Именно это я и сделала, хотя полулежала на земле. Ты подарил мне сумасшедшую улыбку. А вот картинка с нами ниже.

Оглядываясь назад, я поняла, что из танка, под которым и рядом с которым мы лежали, двоих солдат похитили и двоих убили внутри, там почти ничего не осталось, мы забрали боеприпасы и то, что осталось внутри, и попытались выжить. Террористы шли со всех сторон.

Нам повезло, что кто-то взял командование на себя. Командир прокричал:
«С этого момента я — тот, кто говорит, когда стрелять! Есть те, кто стреляет, есть те, кто заботится о раненых, а все остальные молятся Богу — ведь мы их сегодня расхерачим»!!!

Какую уверенность эта штука принесла в нашу реальность. Это само по себе уже даёт ощущение защищённости.

Времени плакать не было ни в один момент дня. Я должна была быть в ситуации на 100 процентов, потому что в каждый момент, когда мы убегали в другое место, чтобы выжить, я разговаривала по двадцать секунд со своим старшим братом, который поддерживал меня, давал мне максимум уверенности, в которой я нуждалась, и, конечно же, Равит — моя замечательная наставница, учитель, терапевт — которая в течение дня помогала мне защитить себя и всех нас.
Я старалась поддерживать людей вокруг, как могла: обнимая, убеждая, что сегодня мы будем дома, находясь рядом, когда надежда просто иссякает, а она иссякала уже много раз.

Я лежу на земле и обнимаю кого-то, кто уже давно лежит у меня на ногах, я больше не чувствую своих ног, у меня онемели оба колена, пока я не попросила его помочь мне поднять их и положить на другую сторону, позади себя я глажу лицо человека, который получил пулю в руку и пытается выжить вместе со всеми.

… Выстрелы. взрывы. Каждые несколько минут тот, кто лежал у нас на «ковре» из других людей, получал пули в тело, рикошет от танка, из других мест… Мы снимали одежду, рвали ее, тот, кто умел делать перевязки, делал перевязки. Остальные продолжали молиться. Ещё чуть-чуть — и мы уже снаружи. Крики девочек – кричат: «Мама!» — от боли, от пули, проникающей в тело. Крики боли и страха, которых не бывает даже в фильме ужасов.

Каждый взрыв или стрельбу, которую я слышала, я не понимала — это наши или не наши? В меня попали или нет? Я не знаю, где нахожусь или знаю, где я? Я мертва? Я жива? Что происходит со мной?!

Я в жизни никогда не молилась так, как в тот день. И не только я, мы все!

Я поняла, что моя роль еще не окончена, мне здесь нужно еще многое сделать, мне есть, что дать, я сегодня буду дома, несмотря ни на что. Моя жизнь закончится не так. Я нужна дома. И я еще хочу построить свой собственный дом.

Боеприпасы медленно заканчивались. Осталось несколько пистолетов и автомат. Полицейские остановили террористов позади нас, они подняли руки и бросили оружие. Через некоторое время полицейский обнаружил, что ходит с калашом террориста на себе на случай, если ему придется стрелять, потому что для длинноствольного оружия не было пуль.

После 4 часов глубоких молитв, что сегодня я буду дома, и это не вера, это знание, приехал первый армейский джип, приехал еще один. Именно такие, как я себе представляла, прибыли мои Давиды – военные джипы, которые были у нас пограничников, точно такие я мысленно представляла себе! Одна бутылка воды на всех и конфеты.

Внезапно пришла армия и захватила территорию, в воздухе вертолеты, еще 4 или 5 джипов, спецподразделения, эвакуирующие раненых, люди часами теряли много крови. Привезли нам воду, конфеты, принесли нам воздух, начали нас защищать, т. к. все, кто воевал здесь до сих пор, должны были отдохнуть и выдохнуть. Всех, приехавших повеселиться на фестивале, внезапно ставших воинами, заменили солдаты.

Я открыла в себе столько способностей и сильных сторон, спасибо, что они защитили меня! И вот что они мне показывают. Я чувствовала себя марионеткой на веревочке, и каждый раз, когда я бежала, то чувствовала, как меня просто тянут сверху и помещают в более безопасное место. Любой другой выбор закончился бы совершенно иначе.

Попробуйте посреди всего этого попытаться ответить на звонок и сказать, что все хорошо, и вы живы.

Когда все совсем не так…

На своем пути я встретила так много особенных людей, тех, кто помог мне, и тех, кто продолжает освещать мой путь, даже если они не вернулись. Спасибо всем, кто присматривал за мной. Спасибо за всю личную заботу, которую вы мне оказали разными способами.

Через 5 с половиной часов меня и еще троих увезли в обычной полицейской машине, попросили опустить головы и не смотреть… Не буду врать, я посмотрела: полно трупов, террористов, полицейских, гражданских, машины, которые разбросаны повсюду – катастрофа! Но, на мой взгляд, только Б-жье провидение даёт мне силы, видеть и выдержать ЭТО.

По дороге мы нашли тело полицейской, мы остановились, чтобы его не похитили. Хотели положить тело на нас, но с этим мы не справились, мы попросили высадить нас, чтобы они продолжили свое святое дело. Да простит меня Б-г! Но это было так.

Высадили нас на заправке, вдруг я увидела в машине знакомого, имя которого уже забыла от шока, меня посадили в багажник машины, и вот так меня привезли в полицию Офакима – я вдруг в безопасном месте, еле хожу, не чувствую ног; к счастью, с синяками, царапинами и кровью. Но это ничто по сравнению с тем, что могло случиться со мной. Я поняла, что сейчас самое время искать своих подруг и узнать, что с ними случилось.

Я жива!

Я жива!

Спасибо за новую жизнь.

Вот сейчас я начала плакать…