Александр Хоц. Россия — “принтер”, который нужно починить, или “танк”, который надо взорвать?

В последних интервью двух “хороших русских”- Шендеровича (Игорю Яковенко) и Шульман (на «Свободе») — они с надеждой смотрят в будущее России и мечтают о смене режима, потому что он “губит страну”.

Шульман говорит, явно избегая слов о “поражении” России: “Я политолог, я не военный, я не знаю, что такое армия и что такое поражение. Для меня это довольно туманные термины. (…) мне это совершенно непонятно. Я желаю и не могу не желать смены политической формации, потому что эта политическая формация, этот политический режим губит Россию, заедает ее будущее (…) и это должно прекратиться”.

То есть после “смены политической формации” у России есть какое-то “будущее” (видимо, европейское) — надеется Шульман. Однако она ни словом не упоминает об имперской природе российской государственности (“формации”), ни о военном поражении..

Более того, систему власти в России она называет “принтером, которому приказали стать танком” (“система не приспособлена к войне, она зародилась для другого и развивалась для другого. И у нее принципиально иной функционал. Она (…) — принтер, которому велели стать танком”, но “у нее не получается”).

Позвольте, но когда российская империя (включая пост-совок) переставала быть “танком”? С каких пор Россия стала мирным “принтером”? Уже при Ельцине у нас была Чечня и руины Грозного. Имперский танк во всей красе — это и есть тот исторический “функционал”, который веками держал империю в её милитаристском единстве. Ничего другого этот “функционал” не умеет. Поэтому иллюзии о том, что путинизм “зародился для другого и развивался для другого” (а не для войны) — остаются иллюзией.

Понятно, откуда эта неготовность Шульман говорить о природе империи. Ведь тогда пришлось бы обсуждать не абстрактную “смену формации”, а разгром и поражение самой российской государственности.

Условные наши “хорошие русские” предпочитают говорить про починку и замену сломанного принтера, а не про уничтожение имперского танка.

Иллюзия будущего для мирной России подкрепляется иллюзией о новой либеральной “политизации” путинского большинства. (“Когда власть меняется, ретранслятор (пропаганды) выключается, излучение прекращается. Поэтому возможна реполитизация.”)

Откуда на месте циничного и конформистского общества вдруг возникнет политическая нация европейского типа Шульман не уточняет. “Реполитизация” — как бог из машины. Зато есть вера в то, что “авторитарные выборы” могут дать шанс на перемены. (“Мы въезжаем в предвыборный период. Снаружи кажется, что это все неважно, потому что результат предсказуем. На самом деле, авторитарные выборы – это значимые упражнения для системы..”)

Виктор Шендерович точнее смотрит на вещи, говоря о сломе имперской матрицы и победе Украины как шанс для России. Но и он призывает украинцев не жечь мосты с соседом и не “топтаться” на хороших русских, потому что “Россия после поражения никуда не денется” и с ней придётся быть соседями. (“Никакого рва с крокодилами не будет.”)

Иначе говоря, по Шендеровичу, Украина должна быть заинтересована в становлении гражданского общества в России, потому что на забытой богом территории будет зреть злоба и ресентимент..

В то, что Россию навсегда лишат ядерных клыков, а разгром империи будет полным, — он не верит. И помогать “нацистам” из “Русского добровольческого корпуса” он не готов.

(При этом стоит напомнить, что Шендерович посылает донаты ВСУ, а заподозрить в этом Шульман невозможно.)

Так или иначе, у “хороших русских” есть своя “Россия будущего”, которая способна стать европейской страной, но желательно без “поражения”, разгрома и в имперском статусе (Шульман) или с переучреждением и отказом от имперского наследия (Шенедерович).

Думаю, что это большая ошибка “хороших русских” — готовить российское общество к будущему, которое для него никогда не наступит. Россия в нынешних границах — это историческое кладбище, а у мертвецов не бывает будущего.