Наталья Эфроимсон. ВОРОВСТВО ПО СПИСКУ. БЕГСТВО В МОСКВУ

Уволившись из «рядов» дед Яша за боевые заслуги получил хорошую должность. Несколько лет он работал зам. директора винокуренного завода. Сами понимаете, в своем городе и его окрестностях Яков Семёнович был очень уважаемым человеком. Всё было бы хорошо, если бы не повальное воровство на производстве. Надо было найти такие методы борьбы с воровством, которые бы не ссорили его с рабочими.

Основной аргумент был: «Ведь сядем же все!» Совместными усилиями установили норму в месяц на каждого, исходя из того, сколько можно было бы прикрыть естественными потерями. Обсуждение было долгим. Обсуждались вопросы типа: а что мне делать, если у меня свадьба? Договорились об очерёдности, о том, что можно к праздникам заранее подкапливать и меняться очередью с другими. Договорились и из каких бочек можно брать, а из каких – нет. Вакханалия прекратилась. Теперь все крали в порядке установленной очереди и в установленных в соответствии с табелью о рангах количествах.

Объём потерь готовой продукции снизился в разы и новый начальник оказался на хорошем счету. Дед к вину был равнодушен, но свою квоту выбирал, в основном, для подарков нужным людям. И зажили все спокойно и безбедно. Дед всегда эти годы вспоминал с удовольствием. И дело ему нравилось и должность устраивала и семья была довольна. Снимали они половину большого частного дома с садом и летней кухней. Но этому благополучию неожиданно пришёл конец.

Деда Яшу вызвали в райком партии. Может быть, тогда райкомы назывались Губкомы, не уточняла. В райкоме ему представили человека, по виду которого дед сразу понял, о чем пойдет речь. Шел 1928 год. НКВД нуждался в новых кадрах и то, что дед служил в ЧК с 18-го года было серьезной рекомендацией. Ему предложили вернуться. Дед был готов к такому повороту событий. Он сказал, что болен и давно собирается в большой город на операцию. Вот потом, когда подлечится…

Дед попросил освободить его от должности в связи с отъездом на лечение. Они быстро собрались и уехали сначала в Днепропетровск, где не смогли устроиться, потом в Москву. Видимо, в Москве дед хотел затеряться. Работать он пошел простым рабочим на завод Красный Луч. Дед не совсем врал, когда говорил, что нуждается в лечении. Тяжёлая физическая работа на заводе привела к обострению его болезни. Он терпел боль и не обращался за помощью к врачам, пока его не забрала Скорая помощь с высокой температурой. Ему сделали операцию, но уже началось заражение крови и несколько дней дед лежал с сильным жаром в беспамятстве. Бабушка всегда вспоминала об этих днях с ужасом.

Все последующие годы после выздоровления дедушка Яша работал на, так называемых, руководящих должностях. Видимо, ему все же пришлось использовать партийные связи и рекомендации.

В Москве они сняли 15-тиметровую комнату в большой коммунальной квартире. Моему папе было тогда шесть лет. Первое время в Москве папа запомнил, как время голодное из-за безденежья и холодное из-за того, что не было одежды, подходящей для московской зимы. Он искренне не понимал, почему родители из благополучной, тёплой, сытой Украины переехали в Москву. Настоящую причину от ребёнка, естественно, скрывали. И не только от ребёнка. Так что сын долго не мог простить отцу этот дурацкий переезд, эту жуткую квартиру и убогую комнату. А прожить им предстояло, в этой квартире и в этой комнате полных 34 года. Сначала задержались из-за школы. Школа была близко и на той же стороне улицы, потом не хотел менять школу папа. Ему трудно дались первые школьные годы из-за ярко выраженной еврейской внешности и южнорусского выговора с фрикативным «Г». К первому вскоре привыкли, второе он быстро преодолел, но оказаться опять «на новеньких» в другой школе наотрез отказался. А потом деда арестовали.