Всеволод Орлов об искусственном засеве русского языка феминитивами

В итальянском существенная часть профессий определяется словами женского рода. И как-то не видать демонстраций и прочего хайпа, дабы poeta, giornalista и даже в целом professionista получили бы специально для мужчин формы с нормативным для мужского рода окончанием «о». Нет такой проблемы.

В украинском слова «авторка», «поетка», «професорка» — нормативны (норма зафиксирована уже, как минимум, век). А, скажем, «ребенок» — «дитина». И если российские дурочки с «мамских форумов» давно уже придумали слово «ребенка» для обозначения дочерей, то в Украине вроде все нормально: мужикам есть чем заняться, кроме как требовать, чтобы сын назывался «дитин».

В русском — своя специфика. Где-то определения человека разведены по полам грамматическими родами, а где-то нет. Так сложился язык. Теперь его пытаются из политкорректных соображений перекроить, внедряя «авторок» и «поэток», которые звучат для нормально чувствующего язык уха украинизмами. Что нормально для одного языка, даже очень близкого, — нередко совершенно ненормально в другом.

На месте феминисток я бы озаботился скорее тем, что огромное количество бранных слов имеют исключительно женский род: «зануда», «дрянь», «тварь», «паскуда» и даже, пардон, «блядь», каковую вполне можно адресовать безнравственному человеку мужеска пола. Надо им «маскулятивы» придумать, а то какая-то прям философия «все зло от баб» зафиксирована в языке на грамматическом уровне, нет?

Когда-то была популярной такая шуточная переделка Маяковского:

И я достаю из широких штанин
Член размером с консервную банку.
Смотрите, завидуйте: я гражданин,
А не какая-нибудь там гражданка!

Вот эти все авторки-редакторки-поэтки — выражение ровно такого мировосприятия. С той существенной разницей, что не в шутку люди гениталиями трясут напоказ, а с суровым принципиальным серьезом, свойственным публичному феминизму, чрезвычайно агрессивному и чрезвычайно глупому.

Есть и более жесткая шутка-частушка:

Буду жить таким манером:
Обобью (причинное место) фанерой,
Вставлю раму и стекло —
Будет сухо и тепло.

Эту пакость я прочитал когда-то давно в колонке крайне несимпатичной мне м-м Горалик. Она, однако, весьма удачно использовала эту частушку как некий образ и диагноз, издеваясь над «женской прозой», в которой нет ничего, кроме претензии на тот факт, что у женщины есть некая своя особая правда, более высокого порядка лишь на том основании, что писано женщиной.

Собственно, феминизм, он именно об этом — не о равенстве ни о каком, а о получении гандикапа по факту наличия определенных вторичных половых признаков. И настойчивое вмучивание в язык «авторок-редакторок» хорошо ложится в тему. Потому что именно единое слово для обозначения автора, редактора, поэта, етц вне зависимости от половой принадлежности как раз и есть равенство: ты — автор, и меряешься единой шкалой со всеми такими же, а не создаешь себе отдельную женскую лигу, прячась за спинами своего коммьюнити.

Чисто идеологически, если смотреть с позиций декларируемого феминизмом мировосприятия, искусственный засев языка феминитивами как раз унижает женщину, делает ее отдельной от единого поля человеческой самореализации. Но феминизм вообще так работает. «Я вся такая противоречивая»: хочу одного, добиваюсь противоположного, объявляю это тем, чего хотела. Ну, ОК.

Что касается меня лично, то я в течение заметного куска жизни поддерживал, скажем так, чрезвычайно близкие отношения со старшим сержантом — очаровательной девушкой из военного оркестра. Как-то не возникло у меня потребности переименовать ее в «старшую сержантку». Напротив, коллизия, особенно с учетом того факта, что на дембель я ушел в свое время рядовым, давала повод для бесконечных взаимных шуточек, весьма нас с ней обоих (вот блин, опять циничный мужской грамматический род, даже в числительные прокрался, гад) веселивших в разнообразных обстоятельствах.

На том и остаюсь. Если говорю или пишу по-украински, «авторка» и «поетка» — нормальная норма: «Видатна поетка Лариса Косач є авторкою зворушливих вiршiв». Если по-русски, — не только никогда не скажу сам, но и в чужой речи считаю свидетельством левацкого неадеквата, каковым такое словоупотребление и является.