Алексей Копытько, советник министра обороны Украины

Во вторник министр обороны Алексей Резников встречался с министром обороны Германии. Вчера и сегодня принимал на юге министра обороны Литвы. Много прикладных вопросов.

Параллельно, реагируя на требование о большей открытости, министр начал информировать публику о текущей работе Минобороны. Аудиты, дебиторка, проверка по топливу и т.д.

Тут же понеслись реплики граждан «почему вы начали заниматься этим только сейчас! почему раньше не было аудитов!».

Одновременно несутся реплики «зачем я, такой нежный, должен это знать? Зачем мне вся эта муть про дебиторку? Расскажите, что там на войне!».

Друзья, мы не начали «заниматься этим только сейчас». Эту «муть» на время войны никто не отменял. Её стало больше. На порядок. Просто Минобороны год сознательно держало фокус исключительно на потребностях армии.

Но раз общество хочет знать больше – оно будет знать больше.

Например, будет интересно узнать, что за минувший год Минбороны получило полторы тысячи (!) депутатских запросов. Грубо говоря – 5 запросов в день.

Запрос/обращение – это священное право депутата согласно закона. Минобороны обязано ответить. Хоть война – хоть не война.

Часть депутатов действительно озабочена проблемами войны и через запросы содействует решению. Мы им благодарны.

Часть от недостатка внимания думает, чем бы себя занять.

Часть запросов, которые приходят в основном от депутатов-ноунеймов, это чистый лоббизм. «Почему вы не покупаете бронированные трусы с начёсом у компании «Галицкий трусодел»? Если не купите, натравлю на вас все проверки за подрыв обороноспособности».

Ещё часть – это такие запросы, в процессе ответа на которые Минобороны интересуется: товарищ депутат, мы, конечно, вам ответим по сути, но сначала мы попросим контрразведку разобраться, в рамках каких таких депутатских полномочий и реагируя на обращения каких таких избирателей вы спросили то, что спросили? Удивительно, но интерес как рукой снимает.

Это я к чему. Ответ на запрос – это процесс. Нужно зарегистрировать документ, расписать его на специально обученных людей, которые обратятся за информацией по сути к профильным подразделениям (например, к тем, кто в мыле ищет оружие по всему миру). После чего будет понятно, в каком объеме мы можем ответить. Проект ответа часто должны посмотреть юристы, после чего документ идёт на подпись и отравляется. Участвует куча персонала.

Даже если это «отписка», потому что ответить по сути нельзя (например, потому что сути нет) – это процесс, который подгружает систему.

И таких процессов — сотни.

Например, аудит. Который шарашит в полный рост. Это рутина, которой во время войны информационно нагружать широкую аудиторию не обязательно. Сегодня министр сообщил, что по результатам аудита в 2022 году потрогали за вымя 621 персонажа из ЗСУ и Минобороны. Часть сограждан в шоке. Но, вот так, да.

Или, инспекция. Которая не прекращала работу.

Это вы ещё не знаете, скольких генералов выпилили с должностей в системе Минобороны (без ВСУ). Но деть их во время войны никуда нельзя. А Залужный отмахивается от них топором, ибо на войне от них больше вреда, чем пользы.

Или, например, в октябре приказом министра создана комиссия, которая в режиме нон-стоп анализирует упомянутую дебиторку, принимает решение, кого нужно выдрать, какие документы запросить/дооформить, где нужно поговорить по душам, кому из поставщиков надо помочь, а кого – отдать «юридическим войскам», чтоб разорвали в суде. Всё для того, чтобы лучше обеспечивать армию.

Это – рутина. Которая понятна любому госслужащему.

Но нормальные люди от неё, к счастью, далеки. Ни одно ведомство не является идеальным. Поэтому на данной рутине очень удобно паразитировать швондерам. Можно выдирать отдельные документы или факты из процесса и устраивать сенсации.

Решение о большей открытости принято – мы все будем его выполнять в рамках полномочий.
Лично я считаю такой путь очень опасным. Потому что у всех сбивается фокус. Минобороны де-факто переводится в режим мирного времени, хотя нужно решать военные задачи.

Проблематика мирного времени – это болото, в котором мы во время войны без вариантов утонем (напишу на другом примере). Без вариантов. Независимо от фамилии министра.

Поэтому сейчас мы пытаемся донести мысль – нужен баланс. Надо сохранить фокус на войне. Иначе беда.

Если дискуссия начнёт расползаться на проблематику мирного времени – это финиш. Рано или поздно Минобороны где-то порвётся. Нас обругают или выгонят – это нестрашно. А вот люди на фронте могут реально пострадать.

А потом и те, кто не на фронте.