Михаил Берг. ВАЛДАЙСКАЯ РЕЧЬ ПУТИНА КАК ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ФИЛЬМУ «ДЖОН УИК 3»

 

Более всего речь Путина на Валдае напоминает перебирание четок с цитатами. Сами цитаты, конечно, хрестоматийно известны, но своеобразие им придает нить, на которую они нанизаны, то есть политическая биография Путина. И, хотя интерпретировать эту биографию можно тысячу и одним способом, я предложу свой – синопсис экшн-триллера «Джон Уик 3″, в котором центральные моменты путинской биографии кажутся очевидными.

Начнем с того, что проблемы Джона Уика начинаются после того, как он решает противопоставить себя правилам. Правилам вообще, правилам в принципе, в фильме они олицетворяются всемирным преступным картелем со штаб-квартирой в Нью-Йорке, которому подчиняется весь мир, аки твой Запад, по интерпретации Путина.

Формально конфликт начинается с того, что на дом Джона Уика, только что потерявшего жену, нападают какие-то отморозки с русскими корнями (и тут первый раз всплывает русская тема, потому что, как выясняется, именно Джон Уик был тем, кто способствовал небывалому могуществу русской мафии и вообще был ее членом). Однако у Джона убивают любимую собаку, подаренную ему женой, и он начинает мстить, пока не оказывается вне закона, ибо выступил против Правил как таковых. Типа, напал на Украину.

И если вы полагаете, что о нападении на Украину в 2019 году создатели фильма не имели представления, то во многом ошибаетесь: Украины в кадре, конечно, нет, но само решение противопоставить себя Правилам остается.

Итак, Джон Уик объявлен вне закона всем сообществом и на него объявлена охота: за его жизнь предлагают 14 миллионов долларов (14 – не случайное число, хотя наиболее часто встречается число 7), и только из-за не вполне понятной симпатии ему предоставляют отсрочку в один час.

Что делает человек, объявленный вне закона, за которым охотятся тысячи, если не десятки тысяч охотников за головами, а он находится в Манхеттене, идет сильный дождь. Первое, что он делает, он спасает собаку, очередную собаку, собаку без имени, и обеспечивает ей безопасность. А затем направляется в Публичную библиотеку Нью-Йорка и заказывает — Русские сказки Афанасьева. Для кого-то это первый звонок, первая цитата на четках, хотя на самом деле, она не первая, но ведь какая будет первой, не столь и важно.

Джон Уик, самый разыскиваемый и ненавидимый профессиональный убийца в мире, получает указание, где найти Русские сказки Афанасьева, находит нужную полку, затем нужную книгу в тяжеленном in quarto переплете-окладе с картинками. Листает книгу, что-то ищет, открывает одну из иллюстраций – под ней выемка для тайника, в котором фотография жены, несколько амулетов и большой православный крест с алмазами на нитке с чётками. И тут несмотря на то, что до истечения времени, после которого охота будет объявлена официально, еще четверть часа, на него набрасывается первый охотник за призом, который на три головы выше Джона Уика, но Джон его убивает томом русских сказок Афанасьева в тяжёлом переплете.

Попутно Джон получает ранение, и, так как у него еще есть четверть часа, он мчится к своему врачу, который ,конечно, китаец, и лечит его несмотря на вероятные репрессии.

Далее следует эпизод в конюшне, той манхэттенской конюшне, где размещены лощади, возящие туристов по Центральному парку в одноколках, на Джона набрасывается туча охотников за головами, которых герой убивает, в основном с помощью лошадей. Лошади бьют копытами убийц-недотёп, которые хотят соревноваться с профессиональным убийцей номер один в мире; лошади помогают с ними расправиться, и на лошади он устремляется в побег. И начинает проблёскивать та идея, которая была не вполне понятна, когда из-за убийства собаки Джон Уик решает порвать с Правилами всего мира. Собаки, лошади – природа, традиционные ценности, из-за которых Джон и вступает в неравную схватку со всем миром.

В какой-то степени знаковым становится и следующий эпизод в музее, где Джону удаётся справиться с толпой нападающих с помощью музейных вариантов оружия, выставленного на витринах. Герой призывает себе на помощь архаику, и архаика явно на его стороне.

Место следующего эпизода – театр, герой тяготеет к духовной проблематике и явно знает, что делает, когда врывается в театр, показывает охране, совсем даже не театральной, свой огромный православный крест, какие в 90-е носили самые отпетые бандиты. Его пропускают в зал, где под музыку «Лебединого озера» танцует одинокая балерина. Конечно, это клюква, но клюква с сахаром и несколькими символическими слоями.

Тем временем герой устремляется к балетмейстеру или директору театра, рыхлой даме ахматовского стиля, которая сначала – как и все предыдущие — отказывается ему помогать, но при этом спрашивает, не поздно ли он вспомнил о своих корнях в Русо Рома (очевидно, у русских цыган) и называет его не Джоном, а Джордане (Джордан – Jordan: топоним, река Иордан, что стоит запомнить, и имя, указывающее на решительность и выносливость). И тут герой, которому надоело скрываться, поправляет директрису театра, что он не просто Джордане, а Джордане Иванович, русский сирота, беженец из Беларуси.

Именно так все и говорится для тех, кто еще не понял, о чем речь. Дальше начинаются разнообразные ритуалы в виде выжигания этим крестом на спине особой метки, под огромной синей татуировкой в виде надписи и рисунков. Джон Уик просит, чтобы его перевезли в Марокко, его ведут почему-то в камеру.

И, непонятно как, он оказывается на улице в Марокко, но его незаметно перестают называть Джоном, а зовут Джонатаном или Йонатаном, что на еврейском означает Бог дал. И здесь в двух шагах от святой земли, где до сих три православных храма, ему начинает помогать женщина по имени София, не просто София, а София, что мать Веры, Надежды, Любви. По крайней мере, одна дочь точно есть, ее когда-то спас Джон, превратившийся в Джонатана Ивановича, и за это мать их София помогает ему.

То, что среди друзей Джонатана Ивановича китайцы и арабы – ничего удивительного, они таковы и у прототипа героя, хотя с другой стороны по его пятам тоже идет какой-то суд во главе с женщиной англосаксонской внешности, жестоковыйной по отношению ко всем, кто решился нарушить санкции, и ей тоже помогают китайцы, но уже другие. Возможно, тайванские. Или гонконгские.

И постепенно проявляется план спасения, в котором Джонатан Иванович должен убить всех тех, кто ему помогал раньше (кроме животных, животные для него святое), и таким образом заслужить искупление грехов. Понятно, что все это сопровождается почти непрерывными единоборствами и стрельбой, в одном из эпизодов появляется татами с тренировками молодых самбистов, я узнал эти куртки, потому что сам когда-то занимался самбо в зале «Трудовых резервов» на Конюшенной площади.

При этом Джонатан Иванович все трюки выполняет в строгом офисном костюме, куда иногда между подкладкой и тканью добавляют тонкий защитный пуленепробиваемый слой, но герой принципиально не снимает костюм с белой рубашкой и галстуком, словно воплощая слова из другого фильма, что в Америке только русские ходят в строгом костюме даже на пикниках.

Но в принципе та основная нить, о которой и речь, уже понятна. Четки цитат нанизаны на судьбу человека, выбравшего архаику и традиционные ценности, убивающего людей с легкостью, будто это мухи или комары. Его ожесточение вызвано убийством близкого существа, которое может быть главной геополитической катастрофой XX века (то есть приснопамятный СССР), а может быть, воплощением традиционных ценностей в виде собаки, опять же приручённой природы.

Это заставляет поднять бунт против Правил, которыми руководит бандитское сообщество, властвующее надо всем миром с центром в Нью-Йорке; иногда ему начинают помогать силы с явно революционным подпалом типа антиглобалисткого движения, и остановить объявленную на Джонатана Ивановича охоту может только убийство тех, кто ему больше всего помогал. Но, он, конечно, на это не пойдет, потому что в 2019 многое было еще не ясно, и герой — это что-то промежуточное между Иваном-дураком с приемами самбо, Алешей Карамазовым с сумрачным обаянием и Путиным до роковой черты. Но и взгляд режиссера тоже кажется таким антиглобалистким с прищуром симпатии несмотря на штабеля трупов, да и фамилия у героя вполне революционная, прометеевская — Wick (фитиль).  А на спине синяя татуировка с надписью, словно позаимствованной у питерской шпаны — Fortis Fortuna Adiuvat (Судьба любит смелых) — и что-то похожее на контаминацию креста и двуглавого орла ниже.

Короче, вставил фитиль. Что, собственно говоря, и представляет собой путеводитель по Валдайской речи. То есть та нить, на которую были нанизаны всем известные цитаты.

А так – да, Иванович (Владимирович) в собственном соку.