Сергей Чупринин. ГРИГОРЬЯН ЛЕОНИД ГРИГОРЬЕВИЧ (1929-2010)

Так сложилось, что знаменитые в будущем писатели чаще всего только начинали свою биографию в Ростове-на-Дону, а потом покидали город. Единственными, быть может, исключениями в годы Оттепели стали прозаик В. Семин и его ближайший друг поэт Г., который и родился в Ростове, и, полуармянин-полуеврей по крови, пережил там месяцы фашистской оккупации и, закончив романо-германское отделение местного университета (1953), долгие годы преподавал латынь в Ростовском медицинском институте (1954-1989).

Студенты его, — судя по воспоминаниям, — любили, друзья тоже. А вот командование «донской писательской роты», как равным образом обком-горком-райком партии, терпеть не могли. По многим причинам: своенравен, советскими ритуалами пренебрегает, «роту» эту в грош не ставит, зато свою квартиру, где он прожил с 1934 года до самой смерти, держит открытой для всех инакомыслящих или хотя бы не вполне твердых в коммунистической вере ростовчан и заезжих гостей, так что даже и А. Солженицын однажды в 1960-е там побывал.

Сюда, в дом 147а по улице Горького, притекал из Москвы или из Питера самиздат и отсюда же растекался по всему городу. Здесь – то наедине с радушным хозяином, то во время хмельных пирушек – толковали о стихах, почем зря крыли Софью Власьевну, обсуждали новости – донские, столичные и те, что от Анатолия Максимовича Гольдберга.

С таким ни от кого не скрываемым строем мысли и с такими стихами напечататься на Дону у Г. долгое время шансов не было. Самое мягкое, что адресовали ему на собраниях и в газетах, так это обвинения в книжности и аполитичности, в оторванности от того, чем живут строители коммунизма. Дебютными поэтому стали три стихотворения во втором номере «Нового мира» за 1966 год, поддержанные еще одним стихотворением в номере десятом.

Особо прочной связи со столичными публикаторами в ту пору, правда, тоже не установилось, в «Новом мире» при А. Твардовском прошли лишь перевод повести А. Камю (1969, № 5) и еще три стихотворения при В. Косолапове (1970, № 6), в издательстве «Молодая гвардия» появилась тоненькая брошюра «Друг» с предисловием Л. Озерова (1973), да питерская «Звезда» дала подряд несколько подборок (1969, № 2; 1970, № 10; 1973, № 2; 1974, № 8; 1979, № 7).

Слишком мало для того, чтобы у Г. возникло чувство собственной самодостаточности, и он даже сказал однажды: «Профессиональным поэтом я себя не считал и не считаю. Стихи мои — более или менее профессиональный дилетантизм».

Однако А. Тарковский, Д. Самойлов, Ф. Искандер, О. Чухонцев, без всякой надежды на успех дававшие Г. рекомендации в Союз писателей, и С. Липкин, И. Лиснянская, Б. Чичибабин, Ю. Мориц, А. Кушнер, Т. Бек, с ним переписывавшиеся, видели в Г. и товарища по судьбам, по стихам, и родную душу. Тогда как у официальных ростовских письменников такого авторитетного признания не было, что и вызывало, естественно, зубовный скрежет, и, наперекор собственной воле, понуждало посторониться, оставить за Г. вакансию едва ли не единственного на Дону поэта-интеллектуала.

Поэтому и в Ростове сборник «Перо» все-таки прорвался в печать (1968), хотя был встречен хулою в местных газетах, а «Дневник» (1975), в котором небеспричинно усмотрели «антисоветскую диверсию», был вовсе изъят из продажи – «пролежал, — по свидетельству В. Рыльцова, — на складе два года, после чего был порезан как не разошедшийся».

Рассказывают, что тут уж и обкому, которому скандалы были совсем ни к чему, пришлось прикрикнуть на братьев-писателей, так что книга стихов «Пенаты» вышла (1978). Но это и всё – вплоть до перестройки, ставшей для Г. временем собирать долгожданные плоды. В 1988 году отдельной книгой наконец-то издают сделанный им вместе с О. Тарасенковым еще в конце 1950-х перевод уморительно смешного романа Г. Шевалье «Клошмерль», к «Падению» прибавляется «Калигула» и эссе А. Камю, переводы из Ж.-П. Сартра, как правило, в союзе с ростовчанкой Д. Вальяно, в журнале «Литературная Армения» появляются переведенные Г. стихи армянских поэтов Р. Давояна, Г. Эмина и романы французского писателя армянского происхождения Ваге Кача (1989, № 1-2; 1991, № 3-10), печатаются воспоминания о встречах с Ю. Домбровским, Н. Мандельштам, другими первыми фигурами русской литературы.

Ну и стихи – как новые, так и давние – собираются в сборники, теперь бесчисленные, что выходят в Ереване («Вечернее чудо» — 1988). Ростове-на-Дону («Затерянная тетрадь» — 1991; «Мчатся тучи» — 1993; «Светает» — 1994; «Терпкое благо» — 1995; «Постскриптум» — 1996; «Последняя сверка» — 2000), Москве («Вниз по реке» — 1998), Омске («Участь» — 1999), Таганроге («Внесистемная единица» — 2003; «На посошок» — 2005; «Одиннадцатая заповедь» — 2008)… Приходит, как ни смешно, даже единственная в жизни литературная награда – в 1993 году за второе место на сомнительном конкурсе «За лучшую донскую книгу» ему торжественно вручили мобильный телефон.

Слишком поздно? Как знать, если квартира Г. – инвалида с детских лет, бабника, выпивохи, остроумца и эрудита — по-прежнему для всех открыта, и в ней сходятся как верные товарищи по Союзу российских писателей, так и молодые поэты, назвавшие себя «Заозерной школой». И если он всю жизнь точно знал, что, — процитируем письмо, которое А. Тарковский еще 21 января 1969 года отослал Г., — «поэзия меньше всего – литература; это способ жить и умирать, это дело очень серьезное, с нею шутки плохи…»

Соч.: Лягу в два, а встану в три… Ростов-на-Дону: Старые русские, 2009; Перевоплощения: Избранные переводы с французского. Ростов-на-Дону: Старые русские, 2010; Веселый шарик на печальном шаре. Ростов-на-Дону: Старые русские, 2012; Из неопубликованного // Prosodia, 2015, № 3.
Лит.: Бек Т. «Надежда на участь зерна» // Знамя, 1998, № 11; Бражкина А. Рабочие материалы для биографии Леонида Григорьяна (2010) // Неофициальный Ростов 1980-1990. https://rostov-80-90.livejournal.com/260925.html#cutid1; Козлов Вл. Золотой двадцатый век Леонида Григорьяна // Prosodia, 2015, № 3.