Сергей Чупринин. КУНИЦЫН ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ (1922-1996)

 

Вступив на фронте в партию (1943), коммунистическим идеалам К. не изменял уже никогда. После демобилизации в параллель с заочной учебой в Тамбовском педагогическом институте и областной партшколе работал в местных комсомольских и партийных органах, откуда в 1957 году был направлен в Академию общественных наук при ЦК КПСС. И, видимо, хорошо проявил себя, раз, защитив кандидатскую на тему «Учение В. И. Ленина о партийности литературы» (1961), был приглашен служить инструктором в ЦК и уже через год пошел на повышение, став заведующим сектором кинематографии Идеологического отдела ЦК, а с 1964-го заместителем заведующего Отделом культуры.

Положение обязывает, и в залежах докладных записок по инстанциям можно обнаружить скрепленные его подписью малоприятные бумаги – то о разбраненном Хрущевым фильме М. Хуциева «Застава Ильича», то «О непартийном поведении кинорежиссера М. И.. Ромма». Однако работа цэковского куратора – отнюдь не только составление документов, но еще и телефонные звонки на киностудии, еще и аппаратные интриги, еще и доверительные беседы, где с оглядкой, конечно, на мнение «верхов» можно было дать волю своей крестьянской хитринке, природному чувству правды и природному художественного вкусу.

Здесь К. был силен, как никто, и список фильмов, которые с его помощью были либо запущены в производство, либо пробились на экраны, действительно впечатляет: «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» Э. Климова (1964), «Наш честный хлеб» К. Муратовой (1964), «Председатель» А. Салтыкова (1964), «Андрей Рублев» А. Тарковского (1964-1966), «Обыкновенный фашизм» М. Ромма (1965), «Долгая счастливая жизнь» Г. Шпаликова (1965), «Перед судом истории» Ф. Эрмлера (1965), «Берегись автомобиля» Э. Рязанова (1966), «Крылья» Л. Шепитько (1966), «Айболит-66» Р. Быкова (1966), «Бег» А. Алова и В. Наумова (1970).

Приходилось, разумеется, лавировать, и выразительна история с публикаций булгаковского «Театрального романа» в «Новом мире» (1965, № 😎, которой К. на людях вроде бы противился, но, — с изумлением записывает в дневник А. Кондратович, — «как-то неуверенно и потому неубедительно <…>, и я почувствовал, что Куницын спорил со мной по должности, а вообще-то он за нас». Вот и кончилось тем, что, опершись по совету К. на поддержку МХАТовских «стариков», в августовской книжке журнала за 1965 год роман все-таки напечатали.

Эта готовность помогать талантливым людям и при необходимости брать ответственность на себя не то чтобы афишировалась, но в творческих кругах была известна. И недаром, — по свидетельству режиссера А. Гордона, — Андрей Тарковский называл К. своим «ангелом-хранителем», и, что тоже никак не типично для партийного функционера, в отцовском доме, — рассказывает сын В. Куницын, — собирались «бесконечные застолья, где рядом могли одновременно оказаться Айтматов и Евтушенко, Гамзатов и Кулиев, Чивилихин и Тендряков, Шатров и Климов, Андрей Тарковский и Лариса Шепитько».

В 1966 году К. в очередной раз решили повысить, назначив председателем Госкино СССР, то есть министром, и он поначалу воодушевился – пока не выяснилось, что ему намерены поручить, — как было сказано в проекте постановления ЦК, — обуздание «многочисленной группы режиссёров и сценаристов, в сущности, совершающих идеологическую диверсию против партии». Вот тут-то, — вспоминает К., — он «прямо в лицу» и заявил М. Суслову: «Предложенная мне программа будет выполняться не моими руками». А тот вместо ответа лишь «передёрнул на носу очки и сказал: “Вы свободны”».

Так что К. в одну секунду из ЦК вылетел, хотя в номенклатуре его до поры оставили, отправив в «Правду» членом редколлегии по разделу литературы и искусства. Где он тоже своевольничал: пропустил в печать резкие отзывы о пьесах А. Софронова и романе В. Кочетова, попытался заступиться за Л. Карпинского и Ф. Бурлацкого, авторов крамольной статьи «На пути к премьере», в декабре 1966-го написал редакционную статью «О журналах “Новый мир” и “Октябрь”», которая, — по его же собственным словам, — «была воспринята умеющими читать как попытка определенным образом именно отвести основной удар от А. Т. Твардовского». Больше же всего гордился тем, что «не подписал в набор ни одной строки против А. Солженицына и А. Сахарова; «когда им, верхним, надо было, <…> для них был под руками отдел писем, он и подбрасывал главному “письма трудящихся” соответствующего содержания».

Со Старой площади пошли в газету раздраженные звонки, и уже в июне 1968 года К. выставили и из «Правды», и вообще из номенклатуры; «теперь уже, — пошутил его друг Ал. Михайлов, — к кличке “Цэкист-расстрига” могла бы прибавиться и другая — “Правдист-расстрига”. И так совпало, — говорит К., — что «случившаяся ситуация застала меня в процессе необратимого социального просветления относительно того, что вообще верхний слой КПСС никакого отношения к провозглашаемым им высоким идеям не имеет».

И не тот был человек Георгий Иванович, чтобы, прозрев, скрывать свои взгляды – и в Институте истории искусств, куда его взяли на работу, и в Союзе писателей, членом которого он стал в 1969 году, и в «Новом мире», куда он, — по воспоминаниям А. Кондратовича, — «приносил свои статьи – сумбурные, но с неожиданно смелыми выпадами», и вообще всюду, где его готовы были печатать и слушать. Надо ли удивляться, что партийные выговоры и попытки исключить из партии следовали одни за другими, и защита его докторский диссертации 16 мая 1968 года тоже запечатлелась в истории?

Еще бы: ведь поддержать друга в ИМЛИ собрался — как рассказывают, — весь цвет художественной интеллигенции: М. Донской и Э. Климов, М. Хуциев и Л. Зорин, А. Алов и Наумов, М. Шатров и Л. Шепитько, К. Ваншенкин и В. Тендряков, Ч. Айтматов и Р. Гамзатов, Е. Примаков и Андрей Тарковский. И отзывы официальных оппонентов самые возвышенные. И шок, когда обнаружилось, что «черных шаров» ровно половина (12 из 24), а это значит… «Отец, — рассказывает В. Куницын, — очнулся первым. Он встал и пошел по проходу. И он улыбался. Он подбадривал растерявшихся гостей и всем повторял одно: “Банкет не отменяется! Все идем на банкет. Друзья, за мной”».

Банкет действительно состоялся. И доктором наук, переработав диссертацию, К. в 1971 году все равно стал – правда, уже не филологических, а философских. И писал на свой лад всё о том же – о партийности литературы и ее диковинных сочленениях с правдивостью и художественностью. После того, как в 1977 году его вычистили и из Института истории искусств, стал, «великолепный оратор и трибун», читать лекции в Институте имени Гнесиных (1977-1988) и Литинституте (1988-1993): по-прежнему защищал безупречную коммунистическую идею от того, как она в нашей стране была воплощена на практике.

Перестройку встретил с энтузиазмом, но вскоре стал ее противником, когда понял, что горбачевские слова про «социалистический выбор» — это всего лишь слова, слова, слова.

Свой партбилет, во всяком случае, К. сохранял до смертного часа.

Соч.: Партийность литературы и личность писателя: Трактат в лицах. М.: Сов. Россия, 1988; НЛО: Философский аспект. М., 1991; Открытые письма «архитектору перестройки» А. Н. Яковлеву // Москва, 2019, № 8-12; Марксизм в России начинался со лжи // Сибирские огни, 2020, № 7-9. .
Лит.: Куницын В. Отец // Сибирские огни, 2012, № 6.

Один комментарий к “Сергей Чупринин. КУНИЦЫН ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ (1922-1996)

  1. Сергей Чупринин. КУНИЦЫН ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ (1922-1996)

    Вступив на фронте в партию (1943), коммунистическим идеалам К. не изменял уже никогда. После демобилизации в параллель с заочной учебой в Тамбовском педагогическом институте и областной партшколе работал в местных комсомольских и партийных органах, откуда в 1957 году был направлен в Академию общественных наук при ЦК КПСС. И, видимо, хорошо проявил себя, раз, защитив кандидатскую на тему «Учение В. И. Ленина о партийности литературы» (1961), был приглашен служить инструктором в ЦК и уже через год пошел на повышение, став заведующим сектором кинематографии Идеологического отдела ЦК, а с 1964-го заместителем заведующего Отделом культуры.

    Положение обязывает, и в залежах докладных записок по инстанциям можно обнаружить скрепленные его подписью малоприятные бумаги – то о разбраненном Хрущевым фильме М. Хуциева «Застава Ильича», то «О непартийном поведении кинорежиссера М. И.. Ромма». Однако работа цэковского куратора – отнюдь не только составление документов, но еще и телефонные звонки на киностудии, еще и аппаратные интриги, еще и доверительные беседы, где с оглядкой, конечно, на мнение «верхов» можно было дать волю своей крестьянской хитринке, природному чувству правды и природному художественного вкусу.

    Читать дальше в блоге.

Добавить комментарий