Сергей Чупринин. КОНЕЦКИЙ ВИКТОР ВИКТОРОВИЧ (1929-2002)

До 28 лет К. прожил Штейнбергом, пока в 1957 году не сменил фамилию отца, давным-давно, еще в 1931-м, оставившего семью, на фамилию матери. Годом раньше, 9 февраля 1956-го, его старший брат Олег тоже отказался от отцовской фамилии, став по бабушке Базуновым.

К этой семейной травме К. предпочитал не возвращаться, как гнал он от себя воспоминания о тяготах блокадной зимы в Ленинграде и эвакуации в Киргизию, а потом в Омск. Жизнь с чистого листа началась только тогда, когда он, с детства вообще-то мечтавший стать художником, закончил сначала подготовительное (1945-1948), затем Первое высшее Балтийское военно-морское училище (1948-1952).

Выпустился лейтенантом: кортик, фуражка с «крабом», штурманские обязанности на аварийно-спасательных судах Северного флота. И в кармане партбилет, конечно, — рядом с иконкой Николы Морского, которую мать заботливо подшила в подкладку кителя.  О том, хочет ли он стать коммунистом, не спрашивали. Вернее, спросили, но как? Выстроили курсантов на плацу: «Кто хочет быть членом Коммунистической партии Советского Союза? Шаг вперед!» И молодой моряк шагнул вместе со всей ротой.

Служить ему предстояло, впрочем, недолго. Уже в марте 1955-го К., тогда еще Штейнберга, по медицинским показаниям списали в запас, так что летом того же года МРС-823 (малое рыболовное судно) он по Северному морскому пути из Петрозаводска в Петропавловск-Камчатский проводил уже как гражданское лицо. Да и вообще от морей-океанов почти на десять лет отошел к литературе: занимался в ЛИТО при издательстве «Советский писатель», стал печататься в альманахе «Молодой Ленинград» (1956) и в журнале «Звезда» (1956, № 5), отписался, как это и подобало тогда начинающим литераторам, очерками после командировок на строительство Братской ГЭС и в Забайкалье, получил от В. Пановой, Л. Рахманова и М. Светлова рекомендации в Союз писателей (1958). И книжки пошли одна за другой – «Сквозняк» (1957), «Камни под водой» (1959), «Завтрашние заботы» (1961), «Если позовет товарищ» (1961), «Луна днем» (1963).

Это неплохие книги, сразу же замеченные, а фильмы «Полосатый рейс» (1961),  «Путь к причалу» (1962), «Тридцать три» (1965), где К. был одним из сценаристов, и вовсе стали культовыми. Так что грех жаловаться. К. дружит с В. Аксеновым и Ю. Казаковым, Г. Данелией и А. Каплером, В. Шкловским и Б. Ахмадулиной, впадает, как опять-таки подобало тогда молодым писателям, в скандальные запои,  да и в Союзе писателей он, — по воспоминаниям Вал. Попова, — «сразу занял место самого отчаянного, самого резкого, самого неуправляемого».

Но душа просит иного, и с 1964 по 1986 год К. снова и снова бороздит моря-океаны: то как журналист, то, еще чаще, как штурман, помощник капитана или его дублер. И новые его книги, часть которых со временем будет собрана в монументальный роман-странствие «За Доброй Надеждой», перечитываешь с завистью. Шутка ли, четырнадцать раз пройти Севморпутем, трижды обогнуть земной шар, побывать в десятках чужих портов, причем не в качестве вольноотпущенника, вырвавшего загранкомандировку или туристическую путевку у Союза писателей, а в роли свободного, «белого», как тогда выражались, человека!

Можно было не зависеть от запаздывавших гонораров. И в литературе сохранять, — по словам Г. Елина, — «завидную независимость», так как «писательская организация не шибко докучала ему говорильней и оргмероприятиями (круглый год их член пропадал в море)».  Хотя взглядов своих строптивый К. никогда не скрывал, и – всего один из трех питерских литераторов – отправил письмо в президиум IV съезда писателей (1967), предложив «добиться запрещения уродливой формы негласной цензуры».

Завязалась и переписка с А. Солженицыным, впрочем, недолгая. Уже потому недолгая, что К., — как он 19 декабря 1962 года написал А. Борщаговскому, — еще в повести «Один день Ивана Денисовича» смущала ее глубинная религиозность и «несколько хотелось подчистить ткань повести от русопятства».

А тут еще А. Солженицын взялся советовать ему отказаться от «морской темы», полагая, что это, мол, «красочное амплуа для писателей, не желающих показывать общественную жизнь». К. ответил сухо: «Простите, но это моя тема, я сейчас книгу пишу об этом, а у кого что болит»,  на чем их отношения, собственно, и оборвались, а от любых попыток втянуть себя в активное противостояние режиму К. неизменно уклонялся, хотя в хорошей компании подписывал, например, письма в защиту А. Гинзбурга и Ю. Галанскова.

Антисоветчиком он все-таки не был, и, — сошлемся на его вдову Т. Акулову, — даже в 1980-е годы любил повторять, что «виновата не партия, а отдельные люди».  А вот «государственником», — как справедливо указывает Н. Иванова,  — был, пребывая при убеждении, что правильно понятые интересы государства ничуть не противоречат его личному идеалу нравственного самостоянья.

Писал о флоте, о своих товарищах по морским странствиям, но с годами, отличный вообще-то сюжетчик, он все неуклоннее предпочитал говорить о самом себе, своем собственном опыте. Даже, — свидетельствует И. Кузьмичев, его постоянный редактор, — «отказался от “лирического героя”, двойника, близкого ему по душевной конструкции и маскирующего писательское “я”, отдав предпочтение герою-рассказчику, отчего градус искренности в прозе Конецкого заметно поднялся».

Теперь эта стилистика, став остро модной, получила название автофикшн или эго-прозы, но полвека назад эссеистические повествования К. «помимо своих чисто литературных достоинств <…> поражали необыкновенной литературной смелостью. Она заключалась в том, что главным героем всех этих книг был сам автор, В. В., — со своей биографией, наружностью, привычками и взглядами».

И оказалось, что возможность познакомиться с умным, многознающим и, что тоже важно, ехидным, часто даже оскорбительно желчным собеседником очень востребована – не столько критиками, сколько читателями.

Их у К. было много и прежде всего, конечно, таких же, как и он сам, людей моря.  Так что свое 70-летие он отпраздновал на крейсере «Аврора», и хоронили его, произведенного в капитан-лейтенанты уже в отставке, по всем воинским ритуалам, а «на гражданской панихиде, — как вспоминает Б. Блинов, — присутствовало четырнадцать адмиралов».

Нелишне сказать, что и отпевали К. в Николо-Богоявленском морском соборе – том самом, где его когда-то в пятилетнем возрасте крестили.

Покоится этот, — вспомним слова В. Астафьева, — «очень хороший мужик, в самом деле, и писатель первоклассный»,  на старом Смоленском кладбище, а вместо эпитафии на могильном камне выбито название одной из последних книг К.: «Никто пути пройденного у нас не отберет».

Соч.: Собрание сочинений в 4 тт. М., 1989-1990; Эхо: Вокруг и около писем читателей. СПб, 1998, 2001; Никто пути пройденного у нас не отберет. М., 2000, 2002; Собрание сочинений в 7 тт. СПб, 2001-2003; Избранное. М., 2019.
Лит.: Файнберг Р. Виктор Конецкий: Очерк творчества. Л., 1980; Акулова Т. Лети, корабль!: Материалы к биографии Виктора Конецкого. СПб, 2003; Дорогой наш капитан: Книга о Викторе Конецком. М., 2004; Виктор Конецкий: Указатель литературы на русском языке. 1956-2002 гг. СПб, 2004; Виктор Конецкий: Человек из морского пейзажа. СПб, 2014; Виктор Конецкий: Избранная библиография (2003-2014). СПб, 2015; Фесенко Э. «…Сын Земли и Океана»: Этюды о Викторе Конецком. Гангут, 2019.