В 20-х годах ХХ века многие физики из России побывали в Германии. В Советском Союзе на это выделяли немалые деньги, позволявшие «стипендиатам» неделями и месяцами жить и работать в немецких университетах. Хунд вспоминает о пребывании Ландау в Гёттингене и Лейпциге, Френкеля и Фока в Гёттингене. Френкель потом был в России главным пропагандистом теории относительности, которую власти не принимали, считая «идеалистической».
Оба считались учениками Абрама Иоффе, который много времени проводил в Германии, в начале века был дружен с Рентгеном в Мюнхене.
Забавный случай произошел как-то в Геттингене во время доклада Петра Капицы. Он возвращался из Англии в Россию и по пути остановился выступить на каком-то коллоквиуме в Гёттингене. Начался доклад — слушатели не понимают ни одного слова! Даже никто не понял, на каком языке он говорит. Оказалось — на немецком. Тогда слушатели попросили перейти на английский. Снова никто ничего не понял. Тогда с задних рядов раздался голос: «Говорите по-русски, я буду переводить». Это был Абрам Федорович Иоффе. После этого доклад прошел с большим успехом — все всё поняли.
А вот Ландау и другие физики из России прекрасно владели немецким. Тогда это был международный язык науки.
Из книги Michael Schaaf. Heisenberg, Hitler und die Bombe. Gespräche mit Zeitzeuen. Diepholz, Berlin% GNT-Verlag, 2018
Телеграм-канал «Мир науки»: t.me/mirnauki
Забавный случай произошел как-то в Геттингене во время доклада Петра Капицы. Он возвращался из Англии в Россию и по пути остановился выступить на каком-то коллоквиуме в Гёттингене. Начался доклад — слушатели не понимают ни одного слова! Даже никто не понял, на каком языке он говорит. Оказалось — на немецком. Тогда слушатели попросили перейти на английский. Снова никто ничего не понял. Тогда с задних рядов раздался голос: «Говорите по-русски, я буду переводить». Это был Абрам Федорович Иоффе. После этого доклад прошел с большим успехом — все всё поняли.