Диалог с продавцом «Буквоеда», или Имя переводчика

Диалог с продавцом «Буквоеда», или Имя переводчика

Прочитал недавно в журнале «Панорама» информационное сообщение о выходе новой редакции одного из романов Томаса Пинчона. В этом сообщении Пинчон назван еще одним, наряду с Сэлинджером, великим американским затворником, крупнейшим писателем мировой литературы 20-ого, а теперь еще и 21-ого веков. «Пинчон виртуозно разрабатывает свои излюбленные темы вселенского заговора и социальной паранойи, — пишут в журнале. – И вскоре пугающие откровения начинают множиться в геометрической прогрессии…». Ободренный таким сообщением, я поспешил в один из книжных магазинов сети «Буквоед», что недалеко от моего дома, чтобы полистать роман и убедиться в справедливости сообщения журнала.

Надо сказать, что мое первое знакомство с Пинчоном было не самым удачным. По недорогой цене я купил небольшой томик романа 2013 года (переведен в 2017 году в «ООО «Издательстве «Э») «Край навылет» в удобной мягкой обложке и в столь же удобном формате pocketbook и погрузился в чтение. Чем дольше я читал, тем сильнее удивлялся и расстраивался, далеко не всегда понимая, о чем же, собственно, Пинчон пишет. Все слова и предложения были как-то перевернуты или вывернуты наизнанку, как будто нарочно с целью запутать или запугать читателя. В чем дело думал я, зачем это так и почему так. Тогда я обратился к еще одной важной информации – имени переводчика – «пер. с англ. М. В. Немцова».

Кто он – этот переводчик, и что о нем и о романе, им переведенном, пишут читатели? Из нескольких рецензий, которые я затем прочитал, все, кроме одной, были отрицательные. Во всех отрицательных рецензиях подчеркивался подход переводчика – впрямую переводить так, как написал автор, без любых поблажек и скидок на российского читателя, возможно, совершенно не включенного в американскую действительность.

Филолог Андрей Азов рассматривает историю художественного перевода как конфликт двух основных направлений: буквалистского и реалистически-творческого. Англоязычный читатель до некоторого времени знал большую русскую литературу главным образом по переводам Констанс Гарнетт. Позднее многие критиковали эти переводы за их буквалистский подход, хотя они и открывали для массового читателя, англичан и американцев, совершенно новый для него мир. Это отмечала, в частности, моя однофамилица, замечательная американская поэтесса Дениза Левертов:
Чехов с ними.
С нами
Темно-зеленые томики,
Неуклюжие старательные переводы.
Мы читаем их бессистемно,
Мы даже не пытаемся прочесть их все подряд,
Веря в их беспредельную щедрость.
(Д. Левертов. Чехов в Уэст-Хите. Пер. В. Корнилова)

В нашем случае, случае перевода М. Немцовым романа «Край навылет», очевидно, мы имеем дело со сверхбуквалистским подходом, доходящим до совершенного абсурда. Простейшие примеры — все мы знаем фамилию американского президента Эйзенхауэра. Наш переводчик Немцов пишет: «Айзенхауэр», возможно так, как произносят эту фамилию американцы. Также переводчик расправляется с Черчиллем (Чёрчилл) и Диснеем (Дизней). Но это слишком простые примеры.

Приведу пример посложнее из рецензии Дмитрия Быкова. У Немцова: «Ну, как выясняется, страху нет — на самом деле Лукас и Джастин плюшки сообразительней, чем герлскауты, которых Максин себе рисовала. Где-то еще в Долине, средь тех апельсиновых рощ, мимоходом замещенных технопарками, с ними случилось ша́ровое прозрение насчет Калифорнии супротив Нью-Йорка — как-то связанное с переизбытком солнца, самообманом, байбачеством. До них докатывался этот слух, что на Востоке всем рулит контент — не просто такое, что можно спереть и превратить в киносценарий. Они думали, что им не повредит мрачное, беспощадное рабочее место, где лето действительно иногда заканчивается, а дисциплина — заданное ежедневное состояние. Когда же они выяснили правду — Подол такой же дурдом, как и Издол, — возвращаться было уже поздно».
«Как тебе такое, Илон Маск?»

А теперь посмотрим, как перевел бы этот же отрывок сам Дмитрий Быков: «Что ж, на самом деле Лукас и Джастин оказываются поумней герлскаутов, каких представляла себе Максин. Когда-то давно в Силиконовой долине, среди апельсиновых садов, походя заменяемых промышленными кварталами, — сравнив Калифорнию с Нью-Йорком, они пришли к наркотическому озарению — по мнению Вырвы, первое слово важнее второго — надо что-то делать с избытком солнечного света, самообмана и лени. До них дошел слух, что на восточном побережье всем правит идея — такая, какую не сопрешь и не превратишь в киносценарий. Они думали, что им нужна жесткая, строгая работа в краях, где лето имеет обыкновение заканчиваться, а дисциплина повседневна. Когда же они обнаружили, что работать в Домине ничем не лучше, чем в Долине, — возвращаться было уже поздно», см.
https://www.livelib.ru/critique/post/30894-dmitrij-by... Английский первоисточник см. в Примечании. Вам какой перевод более понятен?

Я, кажется, немного отвлекся от своего первоначального замысла – описания своего визита в книжный магазин «Буквоед». Так вот, пришел в магазин, подошел к его компьютеру и набрал имя автора – Томас Пинчон. Компьютер сразу выдал мне место расположение искомой книги: «Стеллаж А148, полка 1». С этими данными я подошел к работнице магазина, молодой симпатичной девушке, которая вызвалась мне помочь.
— Пинчон, — говорю я.
— Пинчон? А вы что-нибудь читали его?
— Да, «Край навылет».
— Вам понравилось?
— Не очень.
— У этой новой книги тот же переводчик– Немцов.
— Это не очень хорошая рекомендация. А вы сами читали «Край навылет»? — спрашиваю я.
— Нет, из-за того же переводчика.

Мы подходим к полке. Продавец снимает с нее книгу Пинчона. Книга толстая, в твердом переплете, стоит 1100 рублей. — Спасибо, — говорю я, подожду пока книга выйдет с более низкой ценой, в мягком переплете, например, и в другом переводе.

Примечание:                                                                                                                                «Well, as it turns out, no worries — Lucas and Justin in reality are smarter cookies than the Girl Scout type Maxine was imagining. Somewhere back in the Valley, among those orange groves casually replaced with industrial campuses, they came to a joint epiphany about California vis à vis New York — Vyrva thinks maybe more joint than epiphany — something to do with too much sunshine, self delusion, slack. Theyʼd heard this rumor that back east content was king, not just something to be stolen and developed into a movie script. They thought what they needed was a grim unforgiving workplace where the summer actually ended once in a while and discipline was a given daily condition. By the time they found out the truth, that the Alley was as much of a nut ward as the Valley, it was too late to go back».