Виктору Кривулину – поэту, «кочегару» и человеку

Виктору Кривулину – поэту, «кочегару» и человеку

«Язык – существо эволюционизирующее и историческое. Но при всей преходящести языка поиск «вечных» ценностей за счет слова, за счет выявления его ресурсов и возможностей, попытки обнаружить предел смысла, до которого мы доходим, — вот это для меня является самым главным» (В. Кривулин, 1990)

Петербургский поэт Виктор Кривулин родился в 1944 году на Донбассе, в полевом госпитале поселка Кадиевка, недалеко от города Краснодона, известного нам по «Молодой гвардии». В этом госпитале лежал его отец – боевой офицер, а мать работала фельдшером. В 1967 году Кривулин закончил филологический факультет ЛГУ с дипломом по творчеству Иннокентия Анненского. Еще подростком он начал писать стихи. По приезду в Ленинград он был замечен Анной Ахматовой (1960) и Глебом Семеновым (1962). В 70-ые годы Кривулин становится активным деятелем ленинградского культурологического самиздата (выпускал журналы «37», «Северная почта» и другие), представители которого, выпускники ведущих университетов и педагогических  ВУЗов, осваивали «смежные» специальности кочегаров и сантехников, становясь андеграундом и фигурально, и по существу. В 1978 году Виктор Кривулин получает только что учрежденную престижную поэтическую премию имени Андрея Белого.С развалом Союза к Кривулину приходит официальное признание, он становится членом редколлегии журнала «Вестник новой литературы», ведет активную литературную и общественную деятельность. Однако он не обольщается этим признанием, его жесткий, реалистический взгляд подмечает то, что не все люди могли увидеть в 90-ых годах, а некоторые – не видят и сейчас:

вот уж повеселимся

Империя пала

нынче только безногий

не спешит к ней вприпрыжку

чтобы изловчиться

и как следует вмазать

«Кривулин мыслил всегда в первую очередь общественными категориями. Только в семидесятые—восьмидесятые годы, когда политики, как таковой, в сущности, еще не было, а истории уже не было, и то, и другое заменяла культура… Крушение империи разрушило и эту мифологему; вместо советского варварства пришло новое — чтобы описать его, надо представить себя, допустим, старым китайцем:

«Варвары любят шелк и едят на тонкой посуде

мой терракотовый чайник их не прельщает

грубая красная глина эпохи Циней

где ей здесь настоящий ценитель?»

(Валерий Шубинский. Мир больше не будет большим. Журнал «Знамя», 2002, №1)

«Он (Кривулин) не был собирателем русской земли — он был собирателем русской культуры. А культура — это страна отзывчивых одиночек, и чтобы ее собирать, делать более гулкой, резонансной, просторной, нужны именно такие одиночки, вокруг которых люди не сплачиваются, но соприкасаются. Он не был дирижером — он был камертоном, настройщиком разлаженных струн» (из некролога Михаила Эпштейна).

Первые стихотворные сборники Кривулина вышли в Париже (1981, 1988). Последующие годы были годами успешной реализации его литературных замыслов, выхода поэтических книг «Обращение» (1990), «Концерт по заявкам» (1993), «Последняя книга» (1993), «Предграничье» (1994), «Requiem» (1998), «Купание в иордани» (1998), «Стихи юбилейного года» (2001), «Стихи после стихов» (2001, посмертно).

Кривулин был не только замечательным поэтом, но и вдумчивым эссеистом и критиком. Об этом говорит, например, его следующее высказывание:

«Мне кажется, что главным в поэзии все-таки остается степень концентрации смысла. И это условие выживания поэзии. И именно выживаемость поэтического слова сейчас зависит от того, насколько оно неспособно вписаться в культурный  истэблишмент, то есть насколько оно не подвержено размыванию в средствах массовой информации, масс-медиума, а с другой стороны – насколько прочно оно опирается на всемирную поэтическую традицию» (1990).

И здесь надо дать слово Кривулину – поэту:

СТИХОТВОРНОЕ ПОСЛАНИЕ
не все еще друзья развеяны по свету
не до сухотки обезвожен ямб
но, словно увлажненную газету
из-под надзора галогенных ламп
изъятую для чтения вслепую,
еще цитируешь послания в стихах
почти что по инерции тоскуя
почтовою тоской – ведя о пустяках
в один конец, в обратный, шестистопной
скрипуче-насекомою строфой
рассказ дорожный, медленный, подробный
и лишь по видимости легкий и простой

ИЗ ЖИЗНИ СПИЧЕК
спички сделанные в чудово
свечке отлитой в лефортово
говорят: вали отсюдова
стухни патриотка чертова
с печкою же из Голландии
кирпича цветного, дутого
обращаются галантнее
спички сделанные в чудово
так и сыплются и стелятся
загораясь приговаривая:
ты гори, пылай, кормилица,
ты вари нам чудо-варево

Добавить комментарий