Carol Rumens (Великобритания, Guardian). О стихотворении Ратушинской «Бутырские воробьи»
«Какое им дело до того, судили тебя или нет? Если вы их накормили, то все в порядке».
Впечатляющая тюремная лирика советской поэтессы — диссидентки до сих пор не утратила своей непосредственности.
В 1986 году издательство Bloodaxe опубликовало уникальный поэтический сборник. Он был составлен 32-летней русской писательницей Ириной Ратушинской. В сборник вошли очерки, в частности, поэта Иосифа Бродского и мужа Ратушинской, коллеги и правозащитника Игоря Геращенко. В нем были описания жизни в Малой зоне трудового лагеря в Барашево, где поэтесса провела три года, и биографии некоторых других заключенных женщин. Собственные живые карикатуры Ратушинской сопровождали стихи, написанные до, во время и между ее тюремными сроками. Стихи остаются такими же свежими и непосредственными, как если бы они были только что произнесены.
«Бутырские воробьи» были написаны между 11 и 20 декабря 1981 года. Ирина и ее муж были арестованы на Пушкинской площади в Москве и приговорены к 10 суткам заключения за участие в демонстрации в поддержку Андрея Сахарова. Ирина уже была известна властям: ее уволили с работы учительницей начальных классов за противодействие антисемитизму. Находясь под сильным влиянием своей польской бабушки, она следовала католической вере. Своей истинной родиной она считала Польшу, а не Россию или Украину (она родилась в Одессе). Ее стихи могут быть лирическими, но часто в них есть обжигающий огонь вызова. Они иногда задумчивы, часто сердиты, редко лишены искры юмора.
Я читала и восхищалась ее работой, когда она была впервые опубликована, и помогала с некоторыми ее переводами, опубликованными в сборнике «Письмо карандашом». Но это было давно, а прочитанное недавно тюремное стихотворение Джека Мапанже «Прыгая без веревок» внезапно напомнило мне о стихотворении этой недели. Я знала, что она вернулась в Россию в 1998 году и умерла от рака в 2017 году. Внезапно мне показалось необходимым перечитать ее работу и соотнести ее с новым контекстом – сегодняшним западным моментом протеста и действий за политические перемены.
В стихотворениях Мапанже и Ратушинской изображен воробей, побывавший в тюрьме. Хотя у Мапанже воробья кормит один из охранников, а Ирина рассказывает о хлебных крошках заключенных, птица у обоих поэтов воплощает дух восстания, человечности и свободы, сохраняемый в живых и сохраняющий жизнь поэтов во время их плена.
В стихотворении Ратушинской есть предчувствие, которое должно сбыться: «Настоящее испытание впереди». И все же она живет настоящим моментом. «Отпусти ошеломленный разум», — это жизненная, даже духовная заповедь. В несправедливом наказании нет никакой видимой логики, здесь ничего нельзя заранее спланировать. Рациональность и принципы противопоставляются: у Ратушинской принципы должны победить. “Печаль” снега (полагая, что он растаял) должна быть отброшена: печаль не помогает. Темп стихотворения быстрый, разговорный и почти юмористический – описываются наслаждение небольшими удобствами: сигаретой, дымом, выпущенным через вентиляционное отверстие, и неожиданным прибытием птицы.
Описанный опыт кажется отчасти коллективным, выбор лексики подразумевает присутствие других людей, особенно вначале: «Давайте выкурим наши сигареты». По мере продолжения обнаруживается внутреннее движение. «Какое им дело до того, был ты на суде или нет», — спрашивает говорящая, обращаясь теперь, по-видимому, к себе, размышляя о бывшем суде или об отсутствии такового. Но воробей поднимает ей настроение — стихотворение продолжается.
Ратушинская очень конкретно говорит о том, что представляет собой этот воробей, да и все воробьи вообще. Он — против власти. Он посещает тюрьму, но “не стучит в двойное остекление”.
Присущая поэтессе афористичность придает колориту стиха определенную сказочность: «Чтобы понять птиц, вы должны быть заключенным». Здесь обыгрывается взаимозаменяемость ролей. Воробей Ратушинской похож на нее: он инстинктивно отличает правду от лжи, не “соблазняется” взятками. В свою очередь заключенные пользуются особым вниманием птицы.
Неофициально и без проповедей предполагается, что свобода может быть оценена только, если вы испытали ее противоположность.
Последние две строчки могут подсказать заключенному одно из оптимистических суеверий, которое поддерживает надежду живой: «И если Вы делитесь своим хлебом, это означает, что ваше время истекло». Это может означать, что дележ хлеба – всего лишь спасительное развлечение. Тяжесть времени оказывается преодоленной, даже если вы все еще отбываете свой срок. Возможно, учитывая христианскую веру Ратушинской, здесь намек на святое причастие — или, по крайней мере, акт искупительной благодати. Но возможна и альтернативная интерпретация: «Ваше время закончилось», предполагающая что ваше время на Земле закончилось. Хотя это предположение представляется не созвучным общему настроению стихотворения.
Ратушинская продолжала писать и после своего досрочного освобождения из трудового лагеря. Среди ее публикаций — мемуары «Серый — цвет надежды» и два романа: «Одесситы» (1996) и «Вымысел и ложь» (2000).