Так писал Н.Я Марр — в свойственной ему страстной, эмоциональной манере. Собственно, в этих словах выражена вся квинтэссенция древнего языкотворчества, а вместе с тем и основополагающая идея Марра, которая проходит сквозной нитью через все его работы — различие между двумя типами мышления и двумя различными языковыми системами.
В доисторические времена существовали не только иные значения, но совершенно иные основы словотворчества и словоупотребления. По словам Марра, «человечество меняло формы, самые типы языка, меняло с ними не только значения слов, но и основы распределения значений и даже их созидания, в связи с изменением системы мышления»[1] Именно в семантике, в значении слов заключается «пропасть», отделяющая языки доисторических времен от исторических эпох.
Если продолжить высказывание Марра, вынесенное в заголовок, то в один ряд с ним можно поставить не один пример, чтобы подтвердить справедливость его слов.
Так, индейцы Сев. Америки «помещают небесные светила в один грамматический класс с людьми и животными, явно видя в небесных светилах самодвижущиеся существа, наделенные личностным началом и, возможно, управляющие со своей высоты человеческими судьбами» (В.Гумбольдт)
В языке австралийского племени аранта одно и то же слово ngu обозначает корни водяной лилии, скрытые под водой, спящих людей и сон, кости человека (невидимые, как и подводные корни) и вопросительное местоимение, относящееся к человеку, не видимому для говорящего.
Индейский народ хопи, проживающий на северо-востоке Аризоны, называет одним и тем же словом, и насекомое, и самолет, и летчика, не испытывая при этом никаких затруднений. В то же время класс птиц у них обозначается другим существительным. Спрашивается, почему?
Потому что в сознании древнего человека «небо и части его, светила, солнце, луна, звезды, равно окружение неба – облака, даже птицы носили одно и то же название, так что слово птица и каждое название особого вида птицы оказались разновидностями слов, означающих небо или небеса» (Марр)
Как отмечал Гумбольдт, «язык делаварских индейцев, а также некоторые американские языки с одним единственным словом связывают такое число понятий, что для выражения их нам понадобилось бы несколько слов». В этом можно видеть общую тенденцию, характеризующую языки доисторических времен.
Обратимся к ивриту, который в своем словообразовании обнаруживает явную аналогию с этим способом словообразования. Слово גב в иврите — это: 1) хребет, спина, загорбок, 2) бугор, курган, насыпь, 3) обод, окружность колеса, 4) бровь.
Особенности древнего языкотворчества, которым следует иврит в своем словообразовании – это большая тема, об этом подробно я писала раньше. Здесь же я ограничусь только несколькими примерами — просто для наглядности. В иврите слово קשד обозначает одновременно и «миндальный жезл» и «бодрствую». А глагол ברך, обычно означающий ‘благословлять’, исходя из контекста, можно переводить как ‘хулить, проклинать’.
О чем говорит такое соединение слов, а также объединение одноименным корнем разнородных по значению слов? Это говорит о совершенно ином типе причинно — следственных отношений и другом типе мышления, отличающемся качественно от современного. Доисторический человек мыслил иначе, и его психологический механизм мышления не совпадал с механизмом мышления современного человека.
Его главное отличие — это способ обобщения, озадачивающий логическое мышление, но совершенно естественный для древнего дологического мышления.
Известно, какие трудности возникают при расшифровке древних текстов, сколько проблем ставят, по меткому определению ученых, «этимологические причуды» древнего языка.
По мнению ученых прошлого, исследовавших древние египетские тексты, «ход мыслей древних жрецов мы можем проследить только отчасти, почти полное отсутствие логической связи в мыслях представляет серьезное затруднение» «мы совершенно не можем понять, могли ли иметь эти пустые для нас слова более глубокий смысл для древних авторов или мы должны в них видеть выражение могучего влияния языка на мысль»[2]
Как же права была О.М.Фрейденберг, которой принадлежат следующие слова: «Нужно прочувствовать разницу мыслительных эпох»! Язык сопутствует мысли, и древнее архаическое словообразование неотделимо от древнего мышления.
Идеи о «соответствии языкотворчества развитию мышления и взаимозависимости языка и мышления» восходят к классику теоретического языкознания В.фон Гумбольдту. Он писал, что «различие языков состоит не только в отличиях звуков и знаков, но и в различиях самих мировидений». Применительно к «мировидению» древнего человека, способу осмысления им окружающего мира – это высказывание как нельзя более правомерно.
Поэтому так неоценимы труды Фрейденберг, в которых с исчерпывающей глубиной разработаны вопросы смысловой системы первичных человеческих стадий и особенности архаической семантики.
Исследования Ольги Фрейденберг перекликаются с идеями Марра, который писал, что «в лексическом составе каждого языка, в различных его слоях выявляется творчество совершенно отличное от нашего восприятия мира, как результат отложения доисторического мышления».
Мышлению древнего человека была свойственна комплексность представлений. Это лежит в основе концепции Марра о смысловом тождестве определенного круга значений, образующих так называемый «семантический пучок», что можно сопоставить с «мышлением в комплексах», по Выготскому.
И более того, идеи Марра о дологическом мышлении и связи его с особенностями раннего языкового развития получают свое подтверждение на экспериментально-психологическом уровне в исследованиях Выготского — разработанной им теории «комплексного мышления» [3]
И что характерно, они работали независимо друг от друга и в жизни даже не были лично знакомы.
Это была теория. А теперь, что касается ее практического применения. Если рассматривать характер словообразования иврита в аспекте мышления в комплексах, то можно убедиться, что выделенные Выготским типы комплексного мышления находят свое полное соответствие в структуре корневых гнезд иврита. В этом получает объяснение и тот семантический разброс, который характеризует их образование и так озадачивает лингвистов.
Как следует из сказанного, для изучения древнего языкотворчества нужен иной подход и иной метод исследования.
Подчеркивая отличия доисторических языков, их неразрывную связь со своеобразием дологического мышления, Марр придавал особое значение развитию такой науки, как этнологическая лингвистика. Он писал: «Как нельзя быть грамотным, научится читать и писать, если вы не знаете букв, нельзя научно понимать язык, изучать его или учить других, если вы не знаете палеонтологию речи».
Казалось бы, все это очевидные вещи. Но для меня остается загадкой, почему эти достижения науки не используются лингвистами? Отчасти разгадка, на мой взгляд, состоит в следующем.
Продолжение следует
ЛИТЕРАТУРА
1. Марр Н.Я Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002 c. 330
2. Иллюстрированная история религий в двух томах. Под редакцией проф. Д.П.Шантепи де ля Соссей. Российский фонд мира. Том первый, с.152.
3. Выготский Л.С. Психология. — М.: Эксмо-Пресс, 2000, с. 370
Спасибо, Ефим. Я недаром взяла в заглавие название передачи Капицы. Но для меня «невероятное» заключается в другом (в отличие от Капицы). Мне представляется «невероятным», что вопреки «очевидному» — связи древнего языкотворчества с закономерностями дологического мышления — в лингвистике ничему этому практически не уделяется внимания. А научный вклад Выготского, Марра, Фрейденберг в языкознание остается (как бы помягче выразиться) незамеченным.
«А научный вклад Выготского, Марра, Фрейденберг в языкознание остается (как бы помягче выразиться) незамеченным».
———————————————
Но Вы же сами, дорогая Инна, видите: узок круг этих революционеров. Я Вам писал о двух толстых книгах. Там есть сотни ссылок на различные источники.
Спасибо, Инна! Прочитал, но содержательный комментарий попробую написать в следующих выпусках статьи, в продолжении.