Как-то среди рабочего дня шеф сказал мне: «Собирайтесь, едем. — Куда? — Увидите». Мы сели в такси. Я ничего не понимаю, теряюсь в догадках. Наконец, подъезжаем к его дому. Нас встречает Ирина Викторовна, жена шефа. Оказывается, она заинтересовалась моей диссертацией. Ирина Викторовна Шахматова была тоже психиатр, доктор наук, только работала в Институте психиатрии Академии наук, который считался выше и престижней нашего Института психиатрии. Это была такая негласная конкуренция.
Мы сидели с Ириной Викторовной на диване и разговаривали. У нее было тонкое интеллигентное лицо. Шеф участия в разговоре не принимал. Он ходил взад-вперед, что-то двигал, был в каком-то нетерпении. Потом не выдержал: «Давайте сядем за стол, там и поговорим». На что Ирина Викторовна отвечала: «Тогда уже будет не до разговоров». Но шеф не унимался. Вскоре мы уже сидели за столом. Наверно, мы перепробовали все наливки, которые у него были (он их сам приготовлял, чем очень гордился). Из кухни, куда Ирина Викторовна изредка отлучалась, доносился ее голос: «Коля, хватит… Коля, хватит…».
Ирина Викторовна была его вторая жена, на ней он женился в Москве. Сам шеф был родом с Дальнего Востока. Его мать была полька по фамилии Грамадьска (воспроизвожу по слуху). И не иначе, от предков по матери он унаследовал черты аристократизма. Это был «фрачный мужчина», как про него говорили.
Мать погибла в железнодорожной катастрофе, когда шефу было девять лет. Сам он при этом тоже пострадал, у него был перелом бедра. После смерти матери в их доме мачехи сменялись одна за другой. Шеф рассказывал, что он ни одну не воспринимал и всем строил мелкие козни. Смерть матери для него была незаживающей раной. И когда он был в Америке с делегацией, то попал на сеанс холотропной терапии.
Это известная на Западе методика погружения в глубины бессознательного, при котором достигается переживание неизжитых психологических травм и вытесненных комплексов. Он рассказывал, как это все происходило и какие чувства он при этом испытывал. Даже спустя время он не мог скрыть волнения. У него даже глаза повлажнели.
Уже по приезде в Москву шеф собрал своих сотрудников, чтобы рассказать о поездке в Америку и своих впечатлениях. Меня в тот день на работе не было, да и вообще для меня было новостью узнать, что он был в Америке. А потом я вдруг слышу разговоры вполголоса о том, что шефа вызывали в 1 отдел. Оказывается, кто-то на него «настучал» — слишком в восторженных тонах он рассказывал об Америке.
Это к слову о том, в какие времена мы жили.
Но шеф ни на кого не держал зла. Он вообще был не склонен к интригам. И нас это ограждало от внутренних раздоров, разделения на группировки, всяческих трений, без чего не обходится жизнь ни в одном коллективе.
Он постоянно собирал нас у себя, причем поводы были самые разные. Мы собирались у него на Дни рождения , он приглашал нас на дачу на День цветения ирисов и просто в праздники. И единственно, что его обижало, это когда кто-нибудь не приезжал, игнорируя его приглашение, как ему казалось.
И так мы жили. И никому не приходило в голову , что это может когда-то кончиться. Поэтому таким потрясением для нас было, когда шеф объявил, что уходит на пенсию. Это было тем поразительней, что до него в Институте не было такого прецедента.
Шефа трудно было представить пенсионером — с его неуемной натурой, неумением жить в полнакала.
Он нам рассказал о своих планах, о том, что собирается написать книгу.
И вот его книга «Психическое старение» у меня в руках. Она о счастливом и болезненном старении. Ни для кого не является открытием, что перед каждым человеком в старости встают вопросы о смысле и образе дальнейшей жизни, о выработке собственного отношения к старости, собственной установки: как быть старым. Известна сентенция М.Монтеня о том, что «немногие люди умеют стареть».
Как показывают наблюдения, ни хорошее физическое здоровье, ни сохранение деятельного образа жизни, ни высокое общественное положение, ни наличие супруга и детей не являются залогом и гарантией осознания старости как благоприятного периода жизни. И при наличии этих признаков, каждого в отдельности и вместе взятых, пожилой человек может считать себя ущербным и полностью не принимать свое старение.
По мысли Шахматова, для того, чтобы сделать старость приятной, приспособить свою биологию к жизни, а не жизнь к своей биологии необходима психологическая перестройка. Вот как он об этом пишет:
«Идет активный мыслительный процесс, направленный на решение вопросов «познания смысла собственного существования», «познания себя», т. е. вопросов, составляющих содержание жизни человека. Именно при этом варианте психического старения имеется полное согласие с самим собой, согласие с естественным ходом событий и, наконец, согласие с неминуемостью завершения собственной жизни».
Таким образом, залог счастливой старости — это прежде всего согласие со своим старением, при котором все остальное — и материальная обеспеченность, и состояние здоровья, и даже наличие близких людей — играет роль всего лишь привходящих, сопутствующих обстоятельств. Они не имеют решающего значения для способности человека находить положительные стороны в своем новом, старческом бытии, испытывать высокие радости.
И в этом весь шеф.
Ефим Левертов
21 апреля 2018 at 20:43 (edit)
Кстати Вы не правильно сформировали группы. Одна группа — как Вы написали. Вторая — тоже богатые и пожилые, но не сменившие
_______________________
Это будет уже третья группа, Ефим. А есть и еще подгруппы: «не богатые пожилые, но сменившие партнера» и «не богатые пожилые, не сменившие». Какое поле деятельности для науки открывается!
Ефим Левертов
21 апреля 2018 at 15:39 (edit)
«в центре научных интересов шефа было не физическое, а психическое старение, психический упадок, т.е. снижение силы и подвижности психических процессов»
———————————————————
Разве эти вещи не связаны?
++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Наверняка, какие-то корреляции — отрицательные или положительные — есть. И было бы интересно провести такое научное исследование. Но как вы себе его представляете? Для чистоты эксперимента, как правило, требуется две группы: основная («богатые пожилые», сменившие сексуального партнера) и контрольная(не богатые и не сменившие). Представьте себя научным сотрудником, собирающим материал. Вы приходите к одному такому лицу из основной группы и излагаете ему свою научную задачу. Интересно, что он вам ответит?
Нет, Инна! Эксперимент уже поставлен жизнью. Осталось только задействовать статистку. (А по статистике у нас уже есть готовый специалист. Шутка). Кстати Вы не правильно сформировали группы. Одна группа — как Вы написали. Вторая — тоже богатые и пожилые, но не сменившие. А лучше, если поставить эксперимент сначала на мышах. (Опять шутка).
Ефим Левертов
21 апреля 2018 at 10:00 (edit)
Дорогая Инна!
Говорил ли что-нибудь Ваш шеф о том привычном для сегодняшних богатых пожилых людей способе омоложения, как смена сексуального партнера на более молодого?
_________________________
Интересный вопрос, дорогой Ефим! Но такой способ омоложения, как смена партнера на более молодого, по-моему, нельзя назвать приобретением сегодняшнего дня. Кажется, этот способ практиковали и раньше, всего на каких- нибудь несколько тысяч лет. И потом, не путайте проф. Шахматова с проф. Преображенским. А если серьезно, то в центре научных интересов шефа было не физическое, а психическое старение, психический упадок, т.е. снижение силы и подвижности психических процессов.
«в центре научных интересов шефа было не физическое, а психическое старение, психический упадок, т.е. снижение силы и подвижности психических процессов»
———————————————————
Разве эти вещи не связаны?
Дорогая Инна!
Говорил ли что-нибудь Ваш шеф о том привычном для сегодняшних богатых пожилых людей способе омоложения, как смена сексуального партнера на более молодого?
Перед каждым человеком в старости встают вопросы о смысле и образе дальнейшей жизни, о выработке собственного отношения к старости, собственной установки: как быть старым. Известна сентенция М.Монтеня, что «немногие люди умеют стареть».