МАША БРУСКИНА ОПЯТЬ «НЕИЗВЕСТНАЯ»?

Как пишет «МЗ» в Минске опять продолжается история с Неизвестной. Перечисляя все новые возражения против М. Брускиной, противники ее признания не упоминают Народного художника СССР Заира Азгура — дяди отважной подпольщицы
…В августе 1987 года в квартире автора данной статьи раздался звонок. Это были: московский кор. New York Times, а затем ее главный редактор — Bill Keller и зав отделом этой же газеты Judith Miller. Билл Келлер говорил по-русски довольно хорошо, а Джуди Миллер — ни слова. Он спросил меня, кто может пролить свет на тему о Маше Брускиной, он хотел бы написать о ней статью. Я не постеснялся спросить их, для чего им, неевреям, нужна эта тема. Он ответил, что американцам она интересна. Джуди Миллер хотела встретиться с Героем Советского Союза Евсеем Вайнрубом и намеревалась поехать в Киев для встречи с его родным братом, также Героем СССР, а Билл Келлер — со скульптором Азгуром. Я обещал им помочь, так как был знаком с обоими именитыми минчанами и бывал у них дома.
Незадолго до этого я просил Вайнруба и Азгура подписать обращение под массовым письмом в ЦК, чтобы в Минске разрешили создать общество еврейской культуры. Причем, Вайнруб подписал, а Азгур — побоялся. Когда же я стал уговаривать Вайнруба встретиться с кор. Нью-Йорк Таймс, получилось наоборот: Вайнруб отказался, мотивируя тем, что для этого по уставу надо разрешение Совета ветеранов ВОВ, а Азгур сразу согласился, хоть я его предупреждал, что речь пойдет о Маше Брускиной.
Назавтра втроем мы уже были у Азгура, и он повел нас в свою мастерскую недалеко от дома, там он показал свои скульптуры, среди которых особо выделялся великий вождь всех времен и народов, уже четверть века перекочевавший с Центральной площади обратно в мастерскую скульптора.
Билл Келлер напрямую расспрашивал Заира Исааковича о Брускиной, а я переводил для Джуди Миллер. Билл все время записывал это в блокноте. Беседа продолжалась довольно долго…
У Азгура появились слезы воспоминаний и горечь непризнания. Все были очень взволнованы. После двухчасовой беседы с Азгуром американцы тепло его благодарили и отправились в Музей ВОВ. Там корреспондентов встретили очень настороженно. В принципе, было изложено приблизительного, что и сегодня утверждают противники ее признания…
И вот через неделю-другую яполучил по почте статью в Нью-Йорк Таймс от 15 сентября 1987 г.:
«Эхо 41-го в Минске: была ли героиня еврейкой?
Бездушные эсэсовцы ведут девушку, мужчину и мальчика по улице Минска и вешают их на воротах дрожжевого завода. Согласно мнению руководителей КПБ, девушка остается официально «неизвестной».
Это крайнее проявление отказничества. Масса свидетельств, собранных советскими журналистами, показаний оставшихся в живых и подтвержденных выдающимся криминалистом, убедительно говорят, что эта девушка — Маша Брускина, еврейка из минского гетто, которая была партизанкой.
Многие евреи г. Минска, — продолжает Билл Келлер, — считают эту отважную партизанку отказницей в самом широком смысле этого слова: ей отказывают в ее законном месте в истории, поскольку она была еврейкой. Гордиться ею означало бы признать, что был и героизм евреев во время войны.
…Девушка на фотографии — первый человек, казненный в период нацистской оккупации. Двое, стоящие по обе стороны от нее — Кирилл Трус и Володя Щербацевич, партизаны-белорусы. Они были узнаны членами своих семей после окончания войны и посмертно награждены».
Далее корреспондент рассказывает о встрече с З. Азгуром:
«…Одним из наиболее авторитетных свидетелей, — считает кор. NY Times, — является ее дядя, Заир Азгур, у которого Маша жила перед войной. Его память на лица профессиональна, поскольку он является скульптором.
— Именно поэтому я редко хожу сейчас в музей ВОВ, — сказал скульптор во время осмотра его мастерской. — Я боюсь встречи с Машенькой. Там она считается человеком без имени и без родственников, включая меня. Она под пытками отказалась назвать товарищей и пошла на казнь с высоко поднятой головой. Ей было 17 лет».
Азгур сказал, что (на тот момент) ни один исследователь никогда не разговаривал с ним на эту тему…
Билл Келлер удивлялся, почему Азгур не добивается признания Маши Брускиной у властей. Заокеанский корреспондент, хоть и работал в Москве, явно не понимал ситуацию в Минске в 1987 году. Он наивно сравнивал депутата ВС Азгура с каким-нибудь американским сенатором. Азгур не был борцом, и не скрывал этого.
Несмотря на то, что Азгур боялся потерять место депутата ВС, никогда ничего несанкционированного не подписывал, — он все же осмелился встретиться и посчитал нужным сказать американцу правду, заранее зная, что ЦК КГБ ему этого не простит.
Известно, что в конце жизни власти ему не давали покоя, заставляя отказаться от Маши. Мне рассказывали, что Азгур всё же дал интервью сотрудникам музея, но потом мне сказали, что эти материалы пропали. Вы видели такое? Чтобы из Музея пропадали документы? Это что проходной двор? Разве в фонды Музея есть доступ посторонним?
…Маша Брускина была казнена на месяц раньше знаменитой партизанки Зои Космодемьянской. Власти не хотели, чтобы героиней оказалась еврейка.
Почему история непризнанной подпольщицы так всколыхнула мировую общественность? Думается — потому, что в Маше люди видят собирательный образ славных героических еврейских женщин, отважно сражавшихся с врагом и отдавших жизни за светлое будущее.

Леонид Зуборев (Зубарев), вице-президент Белорусского землячества НЙ, США