Владимир Пастухов (9 марта)

В гражданском праве есть такое понятие как «конклюдентная сделка», или «сделка по умолчанию». Это когда участники сделки ни устно, ни письменно ни о чем таком не договаривались, но при этом ведут себя так, как будто бы о чем-то договорились. Ну, например, есть какая-то коза, которую когда-то по случаю вместе купили, но теперь она никому не нужна, а договориться между собой, что с ней делать, участники концессии никак не могут. Никто вслух не говорит, что ее хорошо бы продать, но все ведут себя так, как будто это и есть план: один дает объявление в газету, другой подыскивает фургон для вывоза и так далее.

Нынешняя ситуация вокруг войны, развязанной Россией, очень сильно напоминает такую сделку по умолчанию. Никакого соглашения о переговорах с Россией нет и в помине, но все участники конфликта ведут себя так, как будто дело это решенное. То есть никаких переговоров нет, сама мысль о возможности таких переговоров представляется как минимум спорной, а стороны действуют в рамках переговорных алгоритмов, главным из которых является тактика повышения ставок. Ну вот Путин хочет в рамках переговорного процесса обсудить аннексию территорий по принципу «заберу столько, сколько успею оттяпать». Байден повышает ставки до ATCMS и конфискации активов. Путин традиционно отвечает возвращением к первичной триаде: демилитаризация, денацификация и десатанизация (уничтожение независимого украинского патриархата). На это Сунак отвечает разрешением наносить удары британским оружием по территории «канонической России», а Макрон и вовсе предлагает подумать о введении в Украину войск стран НАТО. Путин, не колеблясь, реанимирует Лукашенко, который начинает двигать по Беларуси ядерные боеприпасы. И все это пока в виртуальном пространстве.

Возникает довольно своеобразная ситуация. Внутренней целью сторон является достижение соглашения и улучшение переговорной позиции, но эти переговорные маневры объективно приводят к гигантской эскалации конфликта, которая, тем не менее, никем не воспринимается всерьез, потому что все уверены, что это только ради мира и усиления переговорного рычага. Опасность такого поведения состоит в том, что подразумеваемая сделка, в рамках которой все должно разрешиться, может оказаться мифом. Она сыграет роль топора в каше из известной русской сказки про солдата. Топор этот потом незаметно исчезнет, а вот все «ингредиенты» большой европейской (а может быть, и мировой) войны останутся. То есть в тот момент, когда станет понятно, что это win-win ситуация и никакие переговоры невозможны, выяснится, что ставки уже зафиксированы в максимально высокой позиции, то есть на линии прямого участия Запада в конфликте и готовности России применить ядерное оружие.

Проблема в том, что обратный процесс — понижение ставок — является гораздо менее технологичным, чем их повышение. Деэскалация невозможна без потери лица, а потеря лица — недешевое политическое удовольствие, которое не каждый может себе позволить. В такой ситуации любое случайное «внеплановое» обострение может оказаться фатальным. Условно говоря, разрушение Крымского моста, которое представляется делом времени (в том смысле, что при затягивании конфликта оно рано или поздно произойдет, если не вследствие обстрела, то вследствие диверсии), поставит Кремль перед необходимостью изобрести такой ответ, который в глазах собственного населения будет признан адекватным подтверждением силы. Думаю, что сценарии такого ответа давно прописаны. Скорее всего, этот ответ приведет к вызывающему и даже шокирующему числу жертв среди гражданского населения, которое поставит перед политическим руководством Запада вопрос: «Каких еще знаков, сигналов вы ждете, чтобы реализовать все те обещания (ввод войск, удары по России), которые так легко вами давались в расчете на то, что их никогда не придется применять на практике?». В итоге большая война начнется естественно и непринужденно как продолжение политики умиротворения…