Борис Херсонский. Скорбная элегия 284

На теле не счесть рубцов. На хитоне — заплат.
На лице — морщин и пигментных пятен.
В гостях у меня гордый старый сармат.
Речь сходна с латынью. Но смысл не всегда понятен.

Он говорит — вы решили что мы, кочевники, сброд.
Что бродим в степи со своими ножами кривыми.
Но нет! Виновны вы, римляне! Мы были оседлый народ.
Это вы, завоеватели, сделали нас кочевыми!

Здесь были цветущие сарматские города.
Была цивилизация, пока вы не пришли сюда.

*
Вы разрушили наши храмы. Нас согнали с насиженных мест.
Осквернили наши могилы. Историю нашу украли.
наша жестокость — естественный социальный протест.
И убийства, и грабежи соответствуют нормам морали.

Вместо наших исконных богов вы навезли своих —
небожителей олимпийских, изнеженных и развратных.
А наших назвали идолами и сокрушили их,
нас, сарматов, тошнит, от ваших подвигов ратных!

Ваши мужчины извращены. Женщины одержимы тряпьём.
Ничего. когда-нибудь мы вас всех перебьём!

*
Да, говорю, мы, римляне, живём на чужих костях.
В каждом нашем шкафу спрятан чей-то скелет.
Но, что до меня, то я здесь в ссылке, а не в гостях.
И сижу здесь безвылазно уже несколько лет.

Ложь, что наш император — стабильности вашей гарант.
Что в сравнении с нашей культурой кочевник только примат!
Попробуй, скажи, что я не поэт, а оккупант!
Ты поэт, но ты оккупант — отвечает старый сармат.

По ходу беседы мы распили бутылку вина.
Открыли вторую и выпьем ее до дна.

*
Откуда у них эта гордость? Откуда у них эта злость?
Говорит — не бывает хороших римлян, все вы — обречены.
Ведет себя, как хозяин, а ведь он не больше. чем гость.
Но мы оба разгневаны, оба ожесточены .

Да, но я-то невинен в осквернении их гробов.
Да, но я не принес унижение этим местам!
Да, согласен, величие Рима — это труды рабов.
Но не я обратил их в рабство. Я просто родился там!

Неужели все римляне должны отвечать за отцов?
Ответственность — персональна. Пойми же в конце-то концов!

*
Да я вкушал плоды древнеримских побед и утех.
Быть может в моей коллекции был какой-то предмет,
захваченный у сарматов. Обладание им — не грех.
Я просто был покупатель. А кто был грабитель — секрет.

Да, римляне — скупщики краденного. Но в чем тут моя вина.
Я знал только то, что эти предметы — издалека.
Не моя вина, что широка и огромна моя родная страна,
что она отбирает всё, до чего достанет рука?

Но я уже опьянел. А сармат уснул, подустав.
Рабыня мне говорит — твой собеседник прав!

16 апреля 2024 г. Umbertide