ВАДИМ ЖУК / ВИТАЛИЙ КАЛЬПИДИ

Вадим Жук

Будто живёт во мне серый серебряный волк.
Скачет по сложным путям моего организма.
Волей неясной и страстною назван и вызван,
Ищущий правды и помнящий совесть и долг.

Он существует не вместо, но мимо меня,
Неутомим, доброкачествен и соразмерен.
Он недоступной мне веры и предан, и верен;
Серый, серебряный, чище июньского дня.

Он из младенчества. С первых слогов и шагов.
Так светлоглаз, что ни солнца, ни лампы не нужно.
Он никогда из меня нe выходит наружу,
Не нарушает учтённых собой берегов.

Если узнают про нашу любовь и игру,
Если откроется наша прекрасная тайна,
Если его посторонний увидит случайно,
Я окончательно и бесконечно умру.

Виталий Кальпиди

… а душа над могилой висит на манер дирижабля,
то стремится удрать, то себя зажимает в щепоти
узколицего ангела, севшего вычистить жабры,
ибо в околоземном они засорились полете.

По садам мертвецов браконьерствует плач, т.е. память
наших липких фантазий и сорокадневных поминок.
И гудит над столами с закуской невидимый пламень,
и зовет мертвецов, что зубами вцепились в суглинок.

Не рыдайте по ним, не кричите им в снежные спины,
не тяните назад напряжением собственной воли
и не ставьте у них на пути поминальные мины,
на которых они подрываются, воя от боли

по садам мертвецов, где шныряют зеркальные осы
и срывают ветра амальгаму зеркальных растений,
и зеркальные листья, когда начинается осень,
облетая, не в силах отбросить ни шума, ни тени.

О, сады мертвецов, где бушуют зеркальные ливни:
это слезы живых протекли, не стыдясь пережитков,
на кудыкину гору, за пересечение линий,
на земле — параллельных, а тут (не поверите) — жидких…

О, летят мертвецы по туннелю Великого Гнева,
завернувшись, как в кожу, в огонь заземленных страданий;
позади — ничего, впереди, а точнее, чуть слева,
начинает дымить не туман, а надежда в тумане…