Автор: Рассказ последнего нганасанского шамана Тубяку Костеркина, сына шамана Дюхаде Костеркина (известного по книгам советских этнографов Бориса Долгих и Андрея Попова)¹. Записан на русском языке сотрудницей Таймырского краеведческого музея (Дудинка) Людмилой Георгиевной Доровских в 1980-ых гг. (Костеркин застал лишь начало моды на шаманство и не дожил до расцвета неошаманства в Туве и соседних регионах – он скончался в 1989 г., в возрасте 68 лет.) Опубликовано в: «Предметы шаманского культа коренных народов Таймыра. Каталог коллекций» (сост. Л. А. Симанкова). Таймырский краеведческий музей, Дудинка, 2008 г.
Когда я начал своё шаманство, сильное мучение прошел. Вначале вода меня унесла на целый день. Солнце уже село – тогда часов не было. Был я тогда совсем маленький. Еле труп мой нашли. Отец меня оживил – отец мой был шаманом. Тогда отец мой сказал, что этот ребенок будет моей сменой. Потом отец чуть не застрелил меня из винтовки – пуля здесь, между лопаток вышла на другую сторону. В больнице находился я три месяца. Пока лечился, бубен мой унесли в Волочанку. Кто-то доложил на меня. На тогда я ещё не начинал шаманить. Мне было еще мало лет, только начал убивать диких оленей². Стать шаманом было тоже нелегко. Завязали мне глаза специальной повязкой, и с завязанными глазами я нашёл спрятанные в разные места бубен, колотушку и наголовник. За шаманство меня два раза судили, но ни разу до конца не сидел. Так у меня дети выросли. Детей было семь мальчиков и семь девочек. Сейчас только два сына и три дочери. Всего пять. Раньше любого больного, если возьмусь, хоть больной, хоть роженица, нинкого не отпускал (т. е. всех вылечивал). За это все жители ко мне обращались за помощью и в то же время боялись меня. Я говорил колхозникам: «Если не хотите шамана, будьте подальше. Это моё дело». Шаманил вечерами или ночами. Шаманил везле, куда меня приглашали – и в Москве, в Дудинке. Отец, оставаляя меня, говорил: «Как я жил, так и ты живи. Если не по моей дороге пойдешь, не будешь хорошо жить. Я теперь отцовский приказ исполняю. Эти костюмы все отец таскал. У отих три костюма было. У меня, тоже два костюма было. Один костюм весь растаскали, сегодня только один костюм ношу. При отце закон стал плохой, всех шаманов, кулаков арестовывали. Я закончил четыре класса, пошёл работать в колхоз: засольщиком был, приёмщиком рыбы в Крестах. Всякую работу люблю и всякую работу знал, хотя был шаманом. Хотя несколько раз судим, но в душе спокоен и готов всему. Дожил до седой головы и сейчас ни о чём не беспокоюсь. Дети самостоятельны. Старший закончил десять классов, старшая дочь тоже закончила десять классов. С людьми много болтать не умею и не дружу. А так живу наравне с людьми. Чужого не брал. Зимовать и летовать буду один. Сейчас все шамана не любят. Так у нас говорят. Все говорят: «О, ты шаман, туда-сюда». Когда я это слышу, мне стыдно. Может, мне осталось год или два жить, сейчас мне всё равно, я всякие мучения видел. Умереть тоже можно. Некоторые говорят, там хорошее увидишь, некоторые говорят, плохое увидишь. Готовой жизнью я никогда не жил. Сейчас при этом законе живу плохо, даже по ночам плохо сплю. Люди готовы меня арестовать, забрать костюм, находящийся в санках. Так вот и жил. Плохого к людям у меня ничего не было. Я что думаю, то и говорю.
Примечания
1. О жизни Тубяку см.: https://www.culture.ru/objects/376/tubyaku-dyukhadovich-kosterkin-nganasanskii-shaman-i-skazitel
2. «Мне было еще мало лет, только начал убивать диких оленей.» – Лет 13-14. Окончив 4 класса (обратим внимание, как с гордостью Тубяку Дюхадович указывает, что его дети закончили 10 классов), Костеркин начал работать в колхозе – сначала на подсобных работах засольщика и приемщика рыбы. Лишь став достаточно взрослым, чтобы удержать ружье (а главное, справиться с его отдачей), Костеркин стал участвовать в охоте на диких оленей, основном традиционном промысле нганасанов.